Так горестно, так жалобно взывает:

         «Усни, мечтатель жалкий, – поздно, поздно»…

         Вампир пищит, как ласточка, шныряет

         вокруг него безжизненно и грозно.

         Ревут вершины в ликованье бурном.

         Погасли в тучах горние пожары.

         Горбун торчит во мгле пятном пурпурным.

         На горб к нему уселся филин старый…

         Молился я… И сердце билось, билось.

         С вампирным карлом бой казался труден…

         Был час четвертый Небо просветилось.

         И горизонт стал бледно-изумруден.

         Я заклинал, и верил я заклятью.

         Молил творца о счастии безбурном.

         Увидел вдруг – к высокому распятью

         был пригвожден седой вампир в пурпурном.

         Я возопил восторженно и страстно:

         «Заря, заря!… Вновь ужас обессилен!..»

         И мне внимал распятый безучастно.

         Вцепившись в крест, заплакал старый филин.

1903

На горах

         Горы в брачных венцах.

         Я в восторге и молод.

         У меня на торах

         очистительный холод.

         Вот ко мне на утес

         притащился горбун седовласый.

         Мне в подарок принес

         из подземных теплиц ананасы.

         Он в малиново-ярком плясал,

         прославляя лазурь.

         Бородою взметал

         вихрь метельно-серебряных бурь.

         Голосил

         низким басом.

         В небеса запустил

         ананасом.

         И, дугу описав,

         озаряя окрестность,

         ананас ниспадал, просияв,

         в неизвестность,

         золотую росу

         излучая столбами червонца.