Приди, муж правоты, народа покровитель,

         Отчизны верный сын и строгий друг царев,

         Питомец счастливый кастальских чистых дев,

         Приди в мою смиренную обитель!

         Пусть велелепные столпы,

         Громады храмин позлащенны

         Прельщают алчный взор несмысленной толпы;

         Оставь на время град, в заботах погруженный,

         Склонись под тень дубрав; здесь ждет тебя покой.

         Под кровом сельского Пената,

         Где всё красуется, всё дышит простотой,

         Где чужд холодный блеск и пурпура и злата, —

         Там сладок кубок круговой!

         Чело, наморщенное думой,

         Теряет здесь свой вид угрюмый;

         В обители отцов всё льет отраду нам!

         Уже небесный лев тяжелою стопою

         В пределах зноя стал – и пламенной стезею

         Течет по светлым небесам!..

         В священной рощице Сильвана,

         Где мгла таинственна с прохладою слиянна,

         Где брезжит сквозь листов дрожащий, тихий свет,

         Игривый ручеек едва-едва течет

         И шепчет в сумраке с прибрежной осокою;

         Здесь в знойные часы, пред рощею густою,

         Спит стадо и пастух под сению прохлад,

         И в розовых кустах зефиры легки спят.

         А ты, Фемиды жрец, защитник беззащитных,

         Проводишь дни свои под бременем забот;

         И счастье сограждан – благий, достойный плод

         Твоих стараний неусыпных! —

         Для них желал бы ты познать судьбы предел;

         Но строгий властелин земли, небес и ада

         Глубокой, вечной тьмой грядущее одел.

         Благоговейте, персти чада! —

         Как! Прах земной объять небесное посмеет?

         Дерзнет ли разорвать таинственный покров?

         Быстрейший самый ум, смутясь, оцепенеет,

         И буйный сей мудрец – посмешище богов!

         Мы можем, странствуя в тернистой сей пустыне,

         Сорвать один цветок, ловить летящий миг;

         Грядущее не нам – судьбине;

         Так предадим его на произвол благих!

         Что время? Быстрый ток, который в долах мирных,

         В брегах, украшенных обильной муравой,

         Катит кристалл валов сапфирных;

         И по сребру зыбей свет солнца золотой

         Играет и скользит; но час – и, бурный вскоре,

         Забыв свои брега, забыв свой мирный ход,

         Теряется в обширном море,

         В безбрежной пустоте необозримых вод!

         Но час – и вдруг нависших бурь громады

         Извергли дождь из черных недр;

         Поток возвысился, ревет, расторг преграды,

         И роет волны ярый ветр!.