|
— Так это немецкая порода? Правильно? Я был рад говорить о чем угодно, лишь бы не о продюсере Кузе, чья бритоголовая, с упругими складками под бритым затылком, харя раскуривала сигару в ореховой рамочке напротив меня. — Нет, порода — шотландская. Это — шотландский вислоухий кот. Видишь, какие у него уши? — оживилась Анна. Чувствовалось, что про эту тварь она готова беседовать часами. — Вижу, красивые. — В следующем году будем размножать! — с энтузиазмом продолжала Анна. — Я уже и невесту ему нашла, Моника Констанция Земляника Вторая! — сообщила Анна, экстатически похохатывая. — За это и выпьем! — сказал я, распечатывая шампанское. Собственно, какая разница, о чем говорить во время процедуры, которую один мой поживший приятель называл «первой стадией спаривания — оконьячиванием»? Наш разговор мы продолжили на широком сексодроме в спальне. Аня поставила на кровать поднос с шампанским и закусками, вслед за чем принялась демонстрировать мне верхний ящик комода, битком набитый секс- игрушками. Перед кроватью лежала кудлатая и дивной мягкости шкура австралийского мериноса. И я, прихлебывая приятно покусывающую нёбо жидкость, думал о том, как разложу длинноногую Анечку в шелковом халатике, едва прикрывавшем попу, на этой самой шкуре… Я откинулся на подушки. Хмель ударил мне в голову, и я мечтательно смотрел на зеркальный потолок, который отражал все-все-все. И обещал отразить еще больше. Шотландский вислоухий Буб был там же. Вначале он грыз какую-то хрустящую пакость. Затем играл кисточкой на покрывале. А потом… А потом Анна включила тягучую, со множеством вздохов и ахов медленную музыку и начала меня раздевать. И мне стало не до кошачьих. Вот полетела на пол моя футболка, поддельная «Гуччи», вот начали ползти, ползти по бедрам узенькие джинсы… «Ух ты!» — радостно воскликнула Анна и джинсы тоже шлепнулись на пол. Носки и трусы я уже снял сам — не дожидаясь Анны, благо она аккуратно складывала на пуфик свой халатик. Приветливо качнулись мне встречь ее немаленькие груди. — Иди-ка сюда, отличница Мешкова, — призывно сказал я. Она прижалась ко мне и кровь бешено застучала у меня в ушах. «Пора! Пора!» — вопило все во мне. Я требовательно отстранил Анну, глядя на нее пожирающим взглядом. Но у нее, похоже, что-то внутри не ладилось. — Сейчас… Подожди, — сказала она, убирая мою руку со своей мягкой груди. — Давай еще выпьем по бокальчику! Ну, поскольку я был в гостях, я лежал на чужой кровати, закусывал чужой клубникой и был юн и неопытен, мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Мы допили бутылку и принялись за следующую, принесенную Анной из бара. Я начал рассказывать Анне забавные наблюдения над жизнью преподов — благо видел я их гораздо чаще нее. Анна смеялась. И все теснее прижималась ко мне. Буб азартно гонял по спальне пробку от шампанского — такой себе хоккей на паркете. Через пятнадцать минут я понял, что настало время начинать. |
