Решив, что обдумаю свое суперзрение позже, осторожным жестом протянула руку к пленнику. У меня было стойкое ощущение, что он не опасен. Не знаю, откуда оно взялось, вроде никогда особой интуицией не отличалась, но сейчас почему-то безоговорочно доверилась внутреннему чутью.

Может, и зря.

От моего движения пленник резко сгруппировался, спрятал голову за локтем и зашипел. А в меня ударило волной боли и страха.

Я покачнулась, едва не сметенная с ног. Не сразу, но поняла: это были не мои эмоции.

Думал, что я хочу ударить его?! Но нападать я вовсе не собиралась!

Похоже, бедолагу не раз жестоко избивали, если он боится любого движения в свою сторону.

Внутреннее спокойствие сменилось нахлынувшим состраданием. Он решил, что я пришла его мучить!

Где-то внутри попытался подать голос здравый рассудок: бежать бы мне, не оглядываясь, в целях самосохранения. Но в этот момент наши взгляды случайно столкнулись, и меня поразили глаза получеловека-полу… не знаю кого.

Никогда таких красивых не видела. Большие, выразительные, завораживающие своей мистической глубиной. Они принадлежали разумному существу и в то же время неведомому созданию.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — произнесла я как можно ласковее, чтобы успокоить незнакомца.

Сама не знаю, что откуда во мне взялось. Вроде никогда котят с улицы домой не таскала, но сейчас мне хотелось сделать именно это: спасти несчастного, сидевшего на цепи. Причем даже мысли не мелькнуло, что он может быть опасен, а наказание — справедливым.

Судя по взгляду, пленник растерялся. Он отодвинулся на согнутых ногах и шевельнул крыльями. Не привык, наверное, что к нему по-доброму обращаются.

— Я вижу, что ты меня понимаешь. Почему тебя посадили на цепь?

Парень продолжал настороженно поглядывать на меня из-под хмурых бровей.

Я решила применить обманный метод.

— Раз не хочешь говорить, тогда я пойду.

Равнодушно пожала плечами и уже развернулась, как услышала в спину:

— Они думают, что это я зарезал корову.

Голос хриплый, грубый. Как раз под стать мускулистой фигуре и будто вытесанному из камня лицу.

Сработало. Я сдержала улыбку и повернулась к пленнику.

— А это сделал не ты?

— Я не зверь! — рыкнул в ответ.

— А кто? — задала я, казалось, простой вопрос.

Но парень неожиданно завис, как телефон с переполненной памятью.

— Я полукровка, — ответил он после небольшой заминки. — Отец — горгулья, а мать родом из этой деревни.

— Почему же с тобой так жестоко обошлись? Ты же не чужак им.

Его удивил мой вопрос.

— Я не помню иного обращения. Отца не знаю, мать родами умерла, другой семьи не осталось. Да и не любит местный народ полукровок. С детства выживаю только тем, что выполняю тяжелую работу в поле.

Теперь понятно, откуда такие мышцы.

Он продолжил говорить, стараясь не смотреть на меня. Я чувствовала, что ему тяжело даются вспоминания.

— Когда у старосты пропала корова, все жители деревни принялись ее искать. Я нашел первым. В овраге. Освежеванный труп.

— И все решили, что это сделал ты?

— Да.

— Дай-ка предположу: на твоих руках и одежде следов крови в тот момент не было?

— Не было, — подтвердил полукровка.

— Вот народ! — возмутилась я. — Лишь бы сделать виноватым. Нашли козла отпущения!

— Кого?

— Не важно, — отмахнулась. — Что же мне с тобой делать-то?

Задумалась, потирая подбородок и поглядывая на пленника. Что-то внутри меня зудело назойливой мухой, требовало, чтобы я оказала помощь этому парню.