Плохо нарисованная карта, возможно, не волновала воображение, но полностью оправдывала свое наименование.

— Может, потому, что она пережила Дефактирование? — предположил я.

Карта была не только загадочной, но и невероятно редкой. Кроме геохроматической карты Прежнего мира в настольной игре фирмы «Паркер» то была единственная карта, составленная до Явления. Однако древность экспоната не делала его интересным. Мы какое-то время пялились на выцветшую бумагу, надеясь, что наше понимание, пусть и неправильное, перейдет на более высокий уровень. И потом, жалко было заплаченных денег.

— Чем дольше и пристальнее мы на нее глядим, тем больше получаем за ту же плату, — объяснил отец.

Я захотел было спросить у него, сколько нужно смотреть, чтобы нам еще остались должны, но не стал. Наконец он убрал свой путеводитель, и мы снова оказались под теплыми лучами солнца, чувствуя, что нас попросту обобрали на десять цент-баллов. Однако мы написали благодарственный отзыв: экспонат оказался посредственным, но музейщики-то были ни при чем.

— Папа…

— Да?

— Почему тот человек в отеле так странно повел себя, услышав про Восточный Кармин?

— Жизнь во Внешних пределах, как считают, отличается асоциальной динамикой, — ответил он, немного подумав, — и некоторые полагают, что обилие событий может породить прогрессистские настроения, а это поставит под угрозу Стабильность.

То была дипломатичная, но очень мудрая и провидческая реплика. Я не раз возвращался к ней мыслями в последующие дни.

— Хорошо, но что думаешь ты? — настаивал я.

Отец улыбнулся:

— Я думаю, что нам надо осмотреть Мемориал Оза. Даже если он уныл, как магнолия, то все равно это в тысячу раз занятней плохо нарисованной карты.

Мы зашагали к музею по шумным улицам Граната, с их теснотой, суетой и нечистотой, изнемогая от жары. Вокруг было множество людей, готовых удовлетворить ваши каждодневные нужды: сутенеры, продавцы воды и пирожков, рассказчики историй, умельцы, определяющие вес на глазок. В лавках по обе стороны улицы шла коммерция посерьезнее: их занимали сапожники, портные, продавцы всякой утвари, вычислители, готовые мигом что-нибудь умножить или разделить. Можно было зайти к модератору или крючкотвору и тут же получить консультацию, что означает то или иное правило и как его обойти. В одной лавке продавали исключительно парящие предметы, а другая специализировалась на посткодовой генеалогии. По пути нам попадалось необычно много желтых — возможно, они следили за нелегальным цветовым обменом, торговлей семенами и ношением колющих и режущих предметов.

Гранат, хоть и назывался региональным транспортным узлом, был расположен на задворках цивилизованного мира. Далее к востоку лежали только Красные Горы и редкие поселения-аванпосты вроде Восточного Кармина. На необитаемых диких землях водились мегазвери, встречались заброшенные городки неопределенного цвета и, вероятно, орудовали туземные банды. Все это возбуждало и тревожило одновременно. Двумя неделями раньше я вообще не знал о существовании Восточного Кармина и уж точно не думал, что меня пошлют туда на месяц подвергаться корректировке смирением. Мои друзья были в ужасе, возмущенные — кто слегка, а кто и посильнее — таким обращением со мной. Они обещали, что когда возьмутся за карандаш, то непременно составят воззвание к властям.

— Границы — это место для слабовольных, слабочелюстных и слабоцветных, — заметил Флойд Розоватый, к которому, по правде говоря, все эти три определения подходили идеально.

— Будь осторожен, там полно лузеров, нарушителей, онанистов и сексуально озабоченных, — добавил Тарквин.