— Ну и как все это понимать? — наливая очередную порцию коньяка, пьяно бормотал Илья Титов, с ненавистью глядя на сидящих напротив Христофорова и Ляльки-на. — Вы же меня подставили. Со всех сторон подставили.

— Ты перестань ныть и успокойся, Илья Сергеевич. — На скулах Владимира напряглись желваки, глазные яблоки налились кровью, как у взбешенного быка. Правая рука, лежащая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. Медленно цедя каждое слово, полковник заговорил: — Мы к ликвидации Сказочника не имеем никакого отношения. У нас здесь совсем другое задание. — Христофоров на мгновение замолчал и уточнил: — Было.

— Это ты журналюгам, Христофоров, расскажи, — злобно оскалился торгпред, он вновь ухватил горлышко бутылки, но наливать не стал. Вперив налитое яростью лицо в чекиста, он будто выплевывал каждое слово: — Журналисты пусть тебе верят, как я тебе поверил. А ведь стоило задуматься, чего это здесь, в жаркой, южной, маленькой стране понадобилось двум суперменам, бойцам невидимого фронта, «железным Феликсам»? А ведь ларчик простенько открывается, вся история вашей организации — это сплошные зарубежные ликвидации, от белого генерала Кутепова, красного диссидента Троцкого до всяких там националистов типа Коломийца и Бендеры. Н-да, господа чекисты, плохо тому, кто историю забывает. Для меня наглядный пример. — Титов с пьяным пафосом закончил тираду, налил полный фужер коньяка и, громко выдохнув, вылил его в широко раскрытый рот.

— Может, для приведения в чувство дать ему в рыло? — наклонившись к Христофорову, шепнул Кирилл Лялькин.

Владимир не успел ничего ответить на услужливое предложение помощника: с грохотом вылетели стальные ворота и с оглушительным ревом на территорию усадьбы въехал остромордый четырехмостовый германский БТР «Луке», покрытый пустынной камуфляжной раскраской. Следом за броневиком во двор метнулась толпа местных полицейских, часть которых была в светло-кофейной форме, остальные в странном камуфляже, голубом с темно-синими узорами.

— Это, это, — пьяно забормотал торгпред Титов, делая тщетные попытки подняться из-за стола. — Это неприкосновенная территория, собственность Российской Федерации.

К сидящим за столом приблизился невысокий худощавый мужчина, покрытый густым темно-коричневым загаром (как и большинство жителей знойной пустыни), с иссиня-черными короткими жесткими волосами. Несмотря-на цивильную одежду, в незнакомце даже невооруженным взглядом угадывался сотрудник спецслужб.

— К сожалению, господин Титов, учитывая всемирную борьбу с терроризмом, некоторые формальности дипломатического этикета приходится опустить. В связи с подрывом автомобиля в центре города и гибелью четырех человек полиция проводит следствие. Я — комиссар криминальной полиции Абуала Малик, руковожу этим расследованием.

Полицейский выражался на сносном английском языке, фразы строил логически завершенными, на что Христофоров тут же обратил внимание. «А ведь совершенно без акцента… И где же тебя, милый, так вышколили? В великой Британии или все-таки в Штатах?»

— Я неприкосновенный, — взвизгнул торгпред. — Я — дипломат, у меня соответствующий паспорт!

— Вы, господа, тоже дипломаты? — игнорируя скулеж Титова, комиссар вежливо обратился к Христофорову и Лялькину.

Владимир пожал плечами и сказал по-русски:

— Не понимаю.

— Я так и думал, что понадобится переводчик, — усмехнулся Абуала Малик и, резко развернувшись, уставился в глубь двора, где был выстроен из огнеупорного кирпича массивный мангал.

— Нашел! — заорал один из полицейских и, как индийский факир хватает кобру, выдернул из мангала обрывок бикфордового шнура.