|
Я вела с ним дела уже семь лет: с тех пор, как отец впервые спихнул на меня ремонт и убедился, что справляюсь не хуже него. На Нейтрале Никольский не слишком популярен. Да и за что любить нудного типа, считающего свое мнение истиной в последней инстанции и откровенно презирающего рискнувших его оспорить? Но в своем деле он – ас. Наверное, единственный настоящий профи из двух десятков ремонтных агентов Нейтрала. Я ни разу с ним не спорила. Никольский ответил на вызов сразу:
– Кто тебя потрепал, детка? – Сама хотела бы узнать. – Очевидно, журналисты уже добрались до «Мурлыки». – Лучше прилетай и скажи, надолго ли я засела. – Надолго, – без тени сомнения уверил Никольский. – Ладно, встречай. Я закрыла глаза и попыталась расслабиться: до появления Чака можно отдыхать. Вся тяжесть последних часов навалилась на меня враз. Бросить бы все и спать… – Уступи место, детка. Твоей скорлупкой придется заняться капитально. Пару секунд я смотрела, не видя. Худое лицо, тонкие губы, светлые глаза, короткие седые волосы… наконец в сознание толкнулся знакомый запах, и картинка сложилась: Никольский собственной персоной. Если учесть, что от его конторы восемнадцать минут лета… – Чак, я пойду в медкомплекс. Посплю… – Я «за». Еще бы – Чак не терпит, когда клиент крутится около, заглядывает через плечо и вообще «стоит над душой». – ГСН гони в шею. И других тоже не пускай, никого. – Иди, детка, не суетись. – Никольский уже рухнул в мое кресло, подключил шлем и, довольно пофыркивая, считывал информацию. Можно отдыхать… Наверное, я проспала бы не меньше суток, не появись на «Мурлыке» посторонний. Сигнальному импульсу вход-контроллера понадобилось несколько секунд, чтобы пробиться к сознанию, но и тогда сон ушел не сразу; я вышла в рубку, когда гость обменивался рукопожатием с Никольским. Я вышла, и приветствие застряло на полдороге ко рту – удивление напрочь вышибло из мозгов нормы вежливости. Нет, не удивление даже – изумление, потрясение и не знаю что еще. Чтобы Распорядитель Оргкомитета, первое лицо Четверки, лично посетил прервавший дистанцию корабль… насколько я знаю, такого еще не случалось. И то, что в этом году Распорядителем избран человек, ничего не значит – на время Игры Четверка вне своих рас. Да, честно говоря, генеральный директор «Юнайтед Стеллз» Майкл Осадчий доселе не бывал замечен в расовой солидарности. Он приветствовал меня первым, бегло и без церемоний: – Слышал о капитане Блонди. Хочу взглянуть, кто его так… и, думаю, не откажешь дать мне с собой запись? И, не дожидаясь ответа, повернулся к Чаку: – Все действительно так страшно, как выглядит? – Альо – отличный пилот, – сказал Чак. – Кто другой мог и не долететь. – Эй, – очнулась я, – вот этого не надо. Не пугай. Я собираюсь дальше, как только сделаешь баки и оружие. – Баки и оружие, – Никольский покачал головой. – Если бы! Тебе половину брони менять надо. Хотя я бы всю поменял. Генераторы полей. Щит. Ближнюю навигацию. – Чак, навигация в порядке! – Я испугалась. И, наверное, от страха начала спорить. Никольский хмыкнул. Мазнул по мне странным, непривычным взглядом – и отвел глаза. – На соплях держится твоя навигация. Я уж не говорю о вооружении. Мне жаль, девочка… здесь работы дней на десять. Десять дней! Вот, значит, чем завершилась для меня первая Игра – сошла с дистанции после трех точек! «Пусть судьба проиграет!» Смешно… Господин Осадчий смотрел запись боя. |
