— Но тут же Эмили с родителями. Ее мать, кажется, звали Маргарет.

— Салли — это кукла, — с улыбкой ответила Саммер.

Когда над головой Джулии щелкнула лампочка, Саммер уже рылась в первой коробке вещей Эмили Китченер. Она мгновенно достала оттуда куклу с фарфоровым личиком и светлыми волосами, одетую в вышитый передник. Держа ее перед собой, сравнила ее с куклой на фотографии.

Это была та самая кукла.

— Он писал, что оставил Манифест на хранение Салли, — пробормотала Джулия. — А Салли — кукла?

Они принялись внимательно разглядывать куклу, весьма потрепанную от того, что с ней много играла девочка почти сто лет назад. Саммер осторожно перевернула куклу и откинула вышитый фартук, под которым оказалось ситцевое платьице. На спине куклы виднелся довольно грубый шов, через который, очевидно, куклу набивали ватой. Все бы ничего, только шов был очень грубый и небрежный, не идущий ни в какое сравнение с тем, с какой аккуратностью была сшита сама кукла.

— Это явно не портниха зашивала, — заметила Саммер.

Порывшись в другой коробке, Джулия нашла серебряный столовый нож.

— Сделаешь вскрытие? — нетерпеливо спросила она, отдавая нож Саммер.

Та положила куклу на полку спиной вверх и принялась осторожно распарывать шов. Тупой столовый нож с трудом резал толстую нитку кетгута, но пару первых стежков распороть удалось. Отложив нож, она принялась распускать шов пальцами. Внутри была вата.

— Извини, Салли, — сказала она, аккуратно вынимая вату и разговаривая с куклой, как с живой. Джулия нерешительно смотрела на все это, но обмякла, когда увидела, что в туловище куклы нет ничего, кроме ваты. Когда Саммер вытащила большой ком ваты, она закрыла глаза и покачала головой.

— Какая глупая идея.

Но Саммер еще не закончила. Поглядев внутрь куклы, она сунула туда руку еще раз и начала ощупывать пальцами.

— Погоди, кажется, тут что-то еще.

Глаза Джулии чуть не выскочили из орбит, когда Саммер достала из левой ноги куклы какой-то предмет. Для этого ей пришлось подвигать его туда-сюда. Это оказался сверток в несколько дюймов длиной. Когда Саммер выложила его на полку и принялась аккуратно разворачивать, Джулия придвинулась ближе, почти не дыша. Внутри тканевой обертки оказался кусок пергамента, свернутый в свиток. Саммер аккуратно развернула его на полке. Обе женщины затаили дыхание.

На пергаменте ничего не было, но они увидели, что он лишь служил защитой для более маленького свитка. Это был лист папируса цвета бамбука с единственной надписью в столбик посередине.

— Наверное… это и есть Манифест, — тихо сказала Джулия, уставившись на древний документ.

— Да, написано на каком-то древнем языке, — ответила Саммер.

Джулия пригляделась к тексту.

— Похоже на греческий, но я такого еще никогда не видела, — сказала она.

— Значит, это коптский греческий, — прозвучал мужской голос у них за спиной.

Женщины чуть не подпрыгнули от неожиданности. Развернувшись к двери, они увидели Ридли Баннистера, в черной кожаной мотоциклетной куртке на толстой подкладке и кожаных штанах, в которых любят разъезжать любители мотокросса. Но на его необычную одежду они не обратили внимания, поскольку их взгляды были прикованы к коротенькому револьверу в его руке, который он наставил прямо на них.

30

— Так ты тот, кто напал на меня в номере! — выпалила Джулия, посмотрев на его кожаную куртку.

— Напал — громко сказано, — спокойно ответил Баннистер. — Я бы сказал, вынудил поделиться нужной информацией.