— Ты сказала, профессор Уорсингтон? — переспросила Джулия. — Это же известный археолог из Кембриджа начала прошлого века. Он провел несколько масштабных раскопок в Палестине, если мне не изменяет память.

— Странновато, — ответила Саммер, продолжая листать дневник. — Но Китченер был прав насчет гнева архиепископа. Вот он пишет две недели спустя: «Этим утром меня посетил Лоури, епископ Портсмутский, по поручению архиепископа Дэвидсона. Со всем своим ораторским искусством убеждал меня отдать Манифест в дар англиканской церкви во благо всего человечества. Но не стал уточнять, что церковь собирается с ним делать. С первого мгновения, как я узнал о Манифесте, моей единственной целью был лишь поиск истины. К сожалению, вынужден признать, что церковь нашей страны, напротив, проявила страх и возжелала скрыть истину. Попади он в их руки, Манифест навеки канет в небытие. Я не могу допустить этого, о чем я и сообщил епископу Лоури, к его глубочайшему разочарованию. Хотя этому еще не время, но я считаю, что в конечном счете этот конфликт будет разрешен, и опубликование Манифеста станет новой искрой надежды для всего человечества».

— Да, он явно считает этот Манифест документом огромной важности, — сказала Джулия. — А еще этот епископ Лоури. Его шифрованное письмо Дэвидсону, написанное в июне того года, становится все более интригующим.

— Китченер не излагает всех деталей, но его раздор с церковью становится сильнее, — сказала Саммер. — Вот он пишет, в апреле. «Планы летнего наступления во Франции почти готовы. Постоянные угрозы от прислужников архиепископа становятся совсем невыносимы. Премьер-министр одобрил выделение мне охраны, и слава Господу, что мне не потребовалось объяснять, по какой причине она мне нужна».

— Вот так появляются наши Уингейт и Стернс, — заключила Джулия.

Саммер принялась листать дневник быстрее. Они подъезжали к Кентербери.

— В апреле и мае он постоянно пишет о планах военных действий. Лишь изредка отдыхает с родственниками в Брум Парк. Стой, вот послушай. «Пятнадцатое мая. Снова приходил епископ Лоури. Угрожал. Учитывая его мерзкое поведение, он больше принес бы пользы стране, работая в военной разведке, а не возглавляя Портсмутскую епархию». На следующий день он пишет: «На улице произошел конфликт с незнакомым представителем англиканской церкви. Тот требовал отдать Манифест. Капрал Стернс отвадил его. Я уже начинаю жалеть, что вообще нашел этот проклятый документ тогда, в семьдесят седьмом… или что дал его на расшифровку профессору Уорсингтону в прошлом году. Кто бы мог подумать, что ветхий кусок папируса, который я купил у нищего, когда мы проводили инспекцию в Палестине, может привести к таким последствиям?»

Саммер перевернула страницу.

— Эта дата тебе о чем-нибудь говорит? — спросила она Джулию.

Джулия задумалась.

— Это было задолго до его героических дел в Хартуме. В 1877 году, насколько я помню, он служил на Ближнем Востоке. Возглавлял армейский инспекционный отряд в северной Палестине, работавший в рамках Фонда исследований Палестины, основанного королевой Викторией.

— Он был исследователем?

— Да, и возглавил полевую исследовательскую экспедицию, когда заболел его командир. Они провели высококлассные изыскания, несмотря на то что не раз подвергались угрозам со стороны местных арабских племен.