– Я тебя спрашиваю!

Дженни пожала плечами. Это движение далось ей с трудом, потому что Кристиан давил на нее сверху всем телом.

– Я так и знала, что вам не понравится с открытыми шторами, но то, как вы себя ведете… Не кажется ли вам, что это уже чересчур? Я только хотела, чтобы в комнате стало чуть-чуть светлее. Шторные кольца примерзли к…

Руки Кристиана отпустили ее талию, схватили за плечи и слегка встряхнули.

– Ты дураком меня считаешь?

Дженни растерянно моргнула.

– Уверяю вас, нет, – сказала она грудным голосом.

Кристиан сдвинул брови и продолжал ее рассматривать, скривив набок рот.

– Значит, ты не пыталась покончить с собой? – медленно спросил он.

– Покончить с собой?! – Дженни глянула через его плечо и увидела дырки в стене над окном, откуда вылетели непрочные крючки-держатели. – Вы хотите сказать, повеситься?

Он кивнул.

Дженни не могла сдержать улыбки и побороть смех. Против своей воли она весело рассмеялась.

Ее хриплый дразнящий смех разозлил Кристиана.

– Не понимаю, с чего ты так веселишься. Твое намерение было совершенно очевидным.

– И вовсе не очевидным! – возмутилась она. – Дайте мне встать, пожалуйста.

Кристиан секунду раздумывал над этой просьбой, потом приподнялся, сел на пол и принялся растирать свое больное бедро. Его ночная рубашка задралась выше колен, и он поймал взгляд Дженни на своих голых ногах. Она залилась краской и быстро отвела глаза.

Опираясь на поваленный стул, Дженни встала, разгладила платье и попыталась сделать то же самое с безнадежно помятым фартуком. Она подняла стул и поставила его на прежнее место, стараясь держаться от Кристиана на расстоянии.

– Я только хотела раздвинуть занавески, – объяснила она. – Зацепилась волосами за шторное кольцо и пыталась высвободиться.

– А веревка у тебя на… – он не договорил, увидев, как она сняла с шеи шнуры для занавесок. – Понял.

– Надеюсь, что поняли.

«Все ли в порядке с его больной ногой?» – подумала Дженни. Она уже знала о ранении в Геттисберге от прислуги Маршалла, причем каждый рассказывал эту историю по-разному.

Не подозревая об этом, Кристиан перестал массировать ногу и взглянул на верх окна, как сделала она совсем недавно.

– Наверное, этот карниз все равно не выдержал бы тебя, – подумал он вслух. – Чтобы повеситься, можно было бы найти место получше.

– Конечно, можно было, – поспешно согласилась Дженни, – но я его не искала.

Кристиан тихо застонал и сбросил с себя занавески, которые покрывали его широкие плечи наподобие императорской мантии.

– Что с твоим голосом? – резко спросил он.

В ее хрипотце было нечто весьма притягательное, поэтому она действовала ему на нервы.

– Доктор Тернер сказал, что мой голос может остаться таким навсегда. Хотите, я буду молчать?

– Скотт, говоришь? Не слушай ты этого шарлатана, – тихо проворчал он. – Мерзавец считает меня пьяницей.

Дженни воздержалась от ответа, молча глядя на Кристиана, который подтянул к себе ноги и уперся локтями в колени. Обхватив голову руками, он принялся медленно раскачиваться из стороны в сторону, разгоняя дурман. Лицо его осунулось и пожелтело, под глазами пролегли темные круги, создав жуткий контраст с неряшливой ярко-рыжей бородкой. Он похудел. На ввалившихся щеках резко проступили скулы, а худые длинные пальцы казались костяшками скелета.

– Не очень приятное зрелище, верно? – спросил он, взглянув Дженни в лицо и догадавшись о ее мыслях.