— Жизлен, — произнес он, погрубевшим голосом и улыбнулся.

Она бросилась к нему, громко всхлипывая, обняла, и стала ощупывать, словно хотела убедиться, что он настоящий.

— Это ты, — бормотала она сквозь рыдания, — это и в самом деле ты.

— Ну конечно же, — ответил он, прижимая ее к себе, — я уже много лет здесь, и мне не грозит никакая опасность.

Вдруг, рассердившись, Жизлен оттолкнула его.

— Почему ты не дал мне знать? Почему не написал ни строчки? Я чуть не сошла с ума от горя и отчаяния! Как ты мог допустить, чтобы я поверила, что ты умер? Кроме тебя, у меня никого нет!

— Не правда, Жизлен, — мягко сказал ей брат, — ты есть сама у себя. Я никогда не встречал человека сильнее тебя. Я знаю, что ты сделала ради меня, но, чтобы мы оба выжили, нам надо было перестать заботиться друг о друге, — он ласково погладил ее по щеке. — Я убежал от Мальвивэ и его людей и скитался по городу, пока добрые люди не подобрали меня и не взяли с собой. Прошло много времени, прежде чем я вспомнил, кто я такой и откуда. Я пробыл здесь целый год и только потом заговорил. Я не знал, как мне тебя найти, и в конце концов решил, что так будет лучше. Ты должна была жить, не думая, что на тебе лежит забота о младшем брате.

— Черт бы тебя побрал, Шарль-Луи, — это должна была решить я сама!

— Старшая сестра всегда главная, да? — улыбнулся он, — ты бы не смогла принять верное решение. Потому я и сделал это вместо тебя. Я обрел мир, который не надеялся обрести. А ты?..

Жизлен покачала головой и заставила себя улыбнуться, хотя слезы и застилали ей глаза.

— У меня все хорошо, — сказала она, преодолевая душевную боль, которую причиняли ей воспоминания о Николасе Блэкторне. — Так почему же все-таки ты решил сообщить мне, где живешь?

— Я не сообщал. Я считал, что тебе лучше считать, что я умер. Шарля-Луи, которого ты когда-то знала, больше нет. Я брат Мартин, первоклассный повар, — сказал он, показывая на плиту. — Вероятно, это семейный талант. Правда, мама пришла бы в ужас?

Жизлен тоже улыбнулась, подумав о том, что сказала бы их мать, женщина не чуждая сословных предрассудков.

— Тогда как получилось, что я оказалась здесь?

Шарль-Луи пожал плечами, и Жизлен показалось, что его безмятежные глаза стали вдруг настороженными.

— Это-то меня как раз и беспокоит и Старого Скелета тоже. Я был поражен, когда он явился сюда. Он и сам толком не знает, откуда стало известно, где я. Кто-то сказал кому-то, тот передал другому. Старик очень подозрителен и недоверчив, ты сама знаешь, и он думает, что все неспроста.

Жизлен не покидало ощущение опасности с тех пор, как они уехал из Венеции, но она склонна была связывать его с тем, что покинула Николаса. Теперь же у нее вполне могли появиться более очевидные поводы для волнения.

— Ты кого-то подозреваешь? — спросила она.

— Уезжай из Лантса, из Франции, как можно скорей и незаметней, у меня дурное предчувствие, ma seur, а дурные предчувствия меня, увы, никогда не обманывают.

— Ну, а как же ты?

— Я? Мне здесь хорошо, и лучше не будет нигде. Никто здесь меня не найдет — церковь сейчас защищает и от государства. Не волнуйся обо мне, ты должна позаботиться о своей безопасности.

— И я больше никогда тебя не увижу? — помолчав спросила Жизлен.

— Так будет спокойней. То, что было в прошлом, — позади.