К тому времени как моему мальчику исполнилось три года, я уже любил ее. Это была не воспламеняющая любовь, как с Мелиндой, которая быстро разгорелась и потухла. Это было дольше, более богато. Я знал, это было глупо, непрактично, невозможно, но я мог видеть в моменты незащищенности, что она тоже это чувствовала.

Возможно, это было больше чем фантом, мечта, которую никто из нас никогда не мог признать, за исключением того, что Эдгар Брайан сходил с ума.

Старый Эдгар всегда был самым ненормальным жителем города, он был не в своем уме уже очень долгое время, и все знали, что его не избежать когда он был "в настроении". Я не знаю, как это произошло, но я заработал себе репутацию благоразумного человека, который мог уладить скверную ситуацию, улаживал столько пьяных драк, что все и не запомнить, и даже приводил аргументы в политических распрях между людьми и вампирами.

Когда Эдгар перешел черту, мне позвонили первому. К Таверне Завсегдатаев я добрался прежде, чем подъехала полиция, однако я уже мог слышать вой полицейских сирен, разносящийся по всему городу. Эдгар забаррикадировал себя в задней комнате вместе с шестью заложниками, спустя некоторое время он окончательно сошел с ума, обвиняя половину города в покушении на его жизнь.

К тому времени, как я добрался до места, вопрос уже стоял между жизнью и смертью. Одним из заложников была молодая вампирша, она могла защитить себя не больше, чем другие заложники. Я знал ее - это была тихая и застенчивая Мэрион, которая совсем недавно была зарегистрирована как вампир.

Когда Эдгар замахнулся на одного из барменов, Мэрион встала между ними. Согласно правилам Морганвилля, она должна была стать Защитником. И хотя, я при этом не присутствовал, слышал, что она действовала решительно. Но больше никто не был настолько сумасшедшим, и только Мэрион верила, что быть вампиром достаточно для защиты.

Но Эдгару уже нечего было терять, и он убил ее.

Этим поступком Эдгар приговорил себя к смерти, по законам Морганвилля его предадут казни чудовищным способом в стиле средневековья. Для мертвых вампиров я уже ничего не мог сделать, но я мог бы попытаться спасти выживших и все еще находящихся под контролем у безумного Эдгара.

Мне показалось, будет неплохой идей убедить Эдгара отдохнуть, пока не прибыло подкрепление. Амелия и ее свита прибыла незадолго до того, как на свободе оказался последний заложник, а Эдгар согласился сложить свое оружие по-хорошему.

Увидев Амелию, он вырвался и кинулся в ее сторону, может быть уже зная, что его жизнь закончилась. Крича, он бежал прямо на нее. Если бы я мог думать в тот момент, я бы знал, что он не сможет причинить ей вреда, к тому же она была быстрее и сильнее его, и вдобавок окружена охраной.

Но я не мог думать. Все, что я видел, была Амелия и нож, и ужасное видение головы Мэрион, лежащей в двух футах от ее бескровного тела.

Таким образом я хотел изобразить героя. Наверное, вы уже догадались, чем все закончилось - нож Эдгара с такой силой проткнул мои внутренности, что кончик раздробил мой спинной мозг. Но это не имело значение. Важно было то, что я смог остановить его, прежде, чем он добрался до Амелии.

Я не видел, что произошло с Эдгаром, вероятно для него это стало избавлением. Некоторое время мои глаза были закрыты, когда я их открыл, моя голова лежала на коленях Амелии, и я смутился от неприкрытого горя, отражавшемся в ее лице.

В ее глазах стояли слезы. Слезы. Я даже не мог себе представить, что могло вызвать такую реакцию.

И до того как я смог бы предположить, я отключился, снова.

Когда я очнулся во второй раз, я стал ... другим. Внутри я чувствовал пустоту, и тишину, но мои чувства и слух обострились, стали ярче. Холодные пальцы Амелии, похожие на шелк и мрамор, блуждали по моему лицу.

Я почувствовал на губах соль.