|
Ты, Коннавар, говорил, что двадцать лет защищаешь жизненные устои кельтонов, А я провела двадцать тысяч лет в самых разных мирах, защищая саму жизнь. Жизнь — это дух. Без духа жизнь невозможна, и в глубине души это знает каждый кельтон, а жители Города, за исключением некоторых сектантов, не понимают. Я видела, как от разрушений и завоеваний, произведенных армиями, которыми движут лишь жадность и похоть, рушатся миры. Здесь ваш главный враг — Город, в других мирах это Рим, Кагарис, Шефния или Пакалин. Меняются лишь имена, но результат всегда тот же — гибель духа и гибель мира. — На секунду Морригу замолчала, потом обратилась к Коннавару: — Двадцать лет назад ты попросил меня об одолжении, и я сказала, что долг придется отдавать. Так вот, когда к тебе обратится с просьбой брат, сделай так, как он просит, не смотря ни на что, вне зависимости от обстановки и других дел. Ты понял? Сделай так, как он просит.
— Который из братьев? — спросил Коннавар. — Ты сам поймешь который. Сделаешь, как я прошу? — Я же сказал, что сделаю. Я сдержу слово, в своей жизни я не выполнил лишь одно обещание. — Хорошо, — сказала Морригу, — а теперь ты, Бэйн, ты ведь сделаешь мне одолжение? — Что вам угодно, леди? — Ты сможешь прийти сюда через восемь дней, в первое полнолуние после равноденствия? — Да, и что я должен буду сделать? — То, что сочтешь нужным. А теперь… прощайте. Свет погас, алтарь исчез. — Обычное «спасибо» было бы куда приятнее, — сказал Бэйн. Коннавар надел кольчугу и нагрудник, затем пристегнул перевязь. Бэйн подошел к нему. — Откуда ты знал, что зверь на тебя не нападет? — спросил он. — Я тоже хотела об этом спросить, — сказала Ворна. Коннавар нагнулся за бронзовыми наголенниками. — Из-за нас Морригу пошла на большой риск, — начал он, — она ведь могла пойти к выходу еще неделю назад, когда ее энергия начала иссякать. Но она сидела на месте в надежде, что мы придем за ней. Я легко прочитал ее мысли. Она пыталась скрыть их от меня, но к тому моменту была уже слишком слаба. — Он выпрямился. — Я всегда считал ее злой, но просто невероятно, как сильно она любила наш мир и людей. — Это понятно, — нетерпеливо сказал Бэйн, — она была очень милой и любящей, но при чем здесь чудище? — Чудище, которое не способен победить человек? Это был урок мне, Бэйн. Много лет назад один добрый человек уже пытался мне его преподать. Бесполезно противиться злу насилием. Иногда, чтобы победить, необходимо отступать. Есть три способа вести себя с врагом: либо спасаться бегством, либо сражаться с ним, либо попытаться подружиться. Чудище в Каменном круге копировало действия противника — если на него напасть, в ответ оно нападало с двойной силой. Я его проигнорировал, а оно проигнорировало меня. — Тебе грустно, дорогой? — спросила Ворна. — Нет, грусть здесь ни при чем, — ответил Коннавар и ушел прочь. Через два дня во главе десяти тысяч Железных Волков и трех тысяч конных лучников, включая Вика, Коннавар двинулся на юг. Основная часть его пехоты — более двадцати пяти тысяч человек под командованием Гованнана — была уже в пути. За ними следовали сотни повозок с продовольствием, которые растянулись на добрых девять миль. Жители Трех Ручьев вышли проводить солдат. Бэйн вышел из дома в тот самый момент, когда проезжал король. Увидев его, Коннавар поднял руку, и Бэйн коротко кивнул в ответ. Затем, вскочив на коня, Бэйн ускакал на запад, на свою ферму. Сидя у кузницы, Ворна смотрела, как уходят солдаты. Она следила за Коннаваром, пока его маленькая золотая фигурка не исчезла вдалеке, а затем не спеша ушла к себе. |
