Они хотели быть уверены, что станция «Зебра» обязательно будет установлена, причем в нужном месте и в нужное время. Так и получилось. Но широтный дрейф льдов был в этом году необычно слаб так что прошло целых восемь недель, пока станция не очутилась точно под орбитой спутника.

– Вы знали, что задумали русские? – спросил Хансен.

– Да, мы это знали. Но русские об этом понятия не имели. Они не подозревали, что среди оборудования на станции «Зебра» был и прибор, который позволил бы майору Холлиуэллу определить, когда спутник получит радиосигнал сбросить капсулу… – Я медленно обвел взглядом уцелевших полярников. Готов держать пари, никто из вас об этом не знал. Знал только майор Холлиуэлл и ещё три человека, которые спали прямо в том домике, где размещалось это оборудование.

Чего мы не знали? Мы не знали, кто из членов экипажа станции является русским агентом. Мы были уверены, что кто-то обязательно есть, не вот кто именно… Все вы имели допуск к секретам по первому классу. Но кто-то работал на русских – и, вернувшись в Британию, этот кто-то стал бы очень богатым человеком. Вместе со своим агентом русские доставили на станцию «Зебра» портативный прибор для засечки определенных радиосигналов, которые капсула начинает передавать в момент отделения от спутника. Приземлиться она, эта капсула, должна была достаточно точно, примерно в миле от цели, но в темноте да ещё на ледовом поле, загроможденном торосами, не так-то легко её обнаружить, и такие радиосигналы были нашему приятелю как нельзя кстати.

Их передатчик был, видимо, рассчитан примерно на двадцать четыре часа после приземления. Наш приятель взял прибор и отправился на поиски капсулы. Он обнаружил её, извлек кассету с пленкой и принес её на станцию «Зебра»… Вы слушаете меня, джентльмены? Особенно один из джентльменов…

– Я думаю, мы все внимательно вас слушаем, доктор Карпентер, тихо заметил коммандер Свенсон. – Все до единого.

– Прекрасно… К сожалению для наших друзей, майор Холлиуэлл и его коллеги тоже узнали, что спутник сбросил капсулу: не забывайте, у них был специальный прибор для круглосуточного слежения за спутником. Они знали, что кто-то должен отправиться за пленкой, но кто именно, не знали. Как бы то ни было, майор Холлиуэлл оставил одного из своих людей дежурить. Ночь была кошмарная: страшный холод, штормовой ветер с ледяной пылью. Но дежурный был начеку. Он засек, когда наш приятель возвращался с кассетой, или, вернее всего, заметил свет в домике, проверил, что там происходит, и увидел, что наш приятель извлекает пленку. Вместо того, чтобы потихоньку доложить майору Холлиуэллу, дежурный, скорее всего, зашел в домик и напрямую обвинил русского агента в предательстве. Если это было так, то он совершил грубейшую ошибку, последнюю в своей жизни. Ответом ему был нож под ребро… – Я поочередно взглянул на каждого из собравшихся. – Интересно, кто из вас это сделал? Кто бы он ни был, он оказался неважным специалистом в этом деле. Нож сломался, лезвие осталось в теле убитого. Я обнаружил его там…

Я поглядел на Свенсона, но тот даже глазом не моргнул, хотя и знал, что это неправда: он сам нашел лезвие в бензобаке. Но об этом ещё будет время сказать поподробнее.

– Когда дежурный не вернулся, майор Холлиуэлл встревожился. Что конкретно он думал, я не знаю, да это и не имеет значения. Наш приятель со сломанным ножом теперь был настороже, он понял, что кто-то за ним охотится.

Для него это был сильный шок: он ведь полагал, что его никто ни в чем не подозревает.