— Но мое сердце уже было отдано ему. Я не знаю, о чем он думал в тот день, но что бы это ни было, оно занимало все его мысли. Я думаю, это была женщина, женщина, которую он не мог завоевать.

— Умник, если бы мужчина когда-нибудь думал обо мне так, как он думал о ней … — Гант покачала головой, — Я бы просто … Я не знаю. Это было так сильно. Как… ни на что не похоже…

Умник молчал и смотрел на Гант.

Гант почувствовала его взгляд на себе, дважды моргнула и слезы в глазах исчезли.

— Извини, — сказала она. — Нельзя показывать свои эмоции, да? Если я начну это делать, меня снова начнут называть «Дороти».

— Ты должна сказать ему, что ты чувствуешь, — мягко сказал Умник.

— Да, верно, — сказала Гант. — Как будто бы я сделаю это. Меня выкинут из отряда прежде чем я смогу сказать: «Вот почему женщинам не место в отрядах передовой линии». Умник, лучше я буду рядом с ним и не смогу дотронуться до него, чем я буду далеко и все равно не смогу дотронуться до него.

Умник твердо посмотрел на Гант, как будто оценивая ее. Затем на его лице показалась теплая улыбка.

— Ты молодец… Дороти, ты знаешь это. Все хорошо.

Гант усмехнулась:

— Спасибо.

Она наклонила голову и грустно покачала ей. Затем вдруг она подняла глаза на Умника.

— У меня есть еще один вопрос, — сказала она.

— Какой?

Гант подняла голову

— Откуда ты все это знаешь о нем? О Боснии, деревенский доме, его глазах, обо всем этом?

Райли грустно улыбнулся. Затем он сказал:

— Я был в том отряде, который вытащил его.

* * *

— Палеонтология в любом виде — это тактика выжидания, — сказала Сара Хинсли, с трудом пробираясь сквозь снег вместе с Шофилдом к внешнему периметру станции. — Но теперь, когда появилась новая технология, ты просто устанавливаешь компьютер, уходишь и занимаешься чем-нибудь другим. Затем позже ты возвращаешься и смотришь, нашел ли компьютер что-нибудь.

Новая технология, говорила Сара, представляла собой длинноволновый звуковой импульс, который палеонтологи в Уилкс запускали в лед, чтобы обнаружить окаменелые кости. В отличие от раскопок, это позволяло определить местоположение органических остатков, не повреждая их.

— И что вы делаете, пока ждете, когда звуковой импульс обнаружит очередной объект? — спросил Шофилд.

— Знаете, я не только палеонтолог, — улыбаясь сказала Сара, притворяясь обиженной. — Я была морским биологом, прежде чем заняться палеонтологией. И до того, как все это случилось, я работала с Беном Остином в биолаборатории на уровне В. Он занимался созданием противоядия от Enhydrinaschistosa.

Шофилд кивнул.

— Морская змея.

Сара удивленно посмотрела на Шофилда:

— Отлично, лейтенант.

— Да … знаете, я не просто свинья с автоматом, — улыбаясь, сказал Шофилд.

Они отошли к внешнему периметру станции, где увидели Монтану, стоящего у одного из вездеходов морских пехотинцев. Вездеход смотрел в противоположную сторону от станции.

Было темно — эти вечные зловещие сумерки на полюсах — —и сквозь валящий снег Шофилд мог различать лишь огромное пространство, простирающееся за вездеходом. Горизонт светился темно-оранжевым светом.

За Монтаной, на крыше вездехода, Шофилд увидел дальномер. Он был похож на длинноствольное орудие, установленное на вращающейся башенке, которое медленно двигалось из стороны в сторону, описывая дугу в сто восемьдесят градусов.