Я сказала: «Ну ладно. Вы сделали заявление, напугали меня, сделали больно и очень доходчиво объяснили, что я должна выполнять Ваши указания. Может, Вы их изложите? Зачем Вы пришли? Что Вы хотите?»

«Седло. Когда я увидел на тебе брошку, я и не подумал… Но потом Элмер мне сказал про коня, и что седло ты тоже забрала. Где оно?»

«Не понимаю. А зачем?»

«Никто тебя и не просит понимать. Отвечай. Куда ты его дела?»

Я смотрела на него. Вдруг я подумала, что поняла, и начала очень стараться не взглянуть на ящик стола, где, завернутая в платок, лежала горсть камней.

«В конюшне, конечно, — сказала я, надеюсь, с удивлением. — А где же еще?»

Он нетерпеливо шевельнулся, слабое движение выдавало такую силу, что я невольно опять прижалась к подушке.

«Неправда. Конечно, я сначала пошел туда. Думаешь, я дурак? Один из слуг сказал мне, что у старика есть место для лошадей, поэтому я отправился туда первым делом. Я увидел, что конь пасется на горе, подумал, что все причиндалы будут в конюшне, но там пусто. Ты его притащила сюда, чтобы в нем ковыряться? Где оно?»

«Зачем мне в нем ковыряться? Оно в конюшне, в ящике для зерна».

«В ящике для зерна? Чего ты мелешь? Кончай врать, маленькая дура, или…»

«Ну зачем мне обманывать? Единственное, чего я хочу — выгнать Вас отсюда как можно скорее. Не знаю, что Вам нужно от седла и не интересуюсь, но я недостаточно глупа, чтобы бороться без надежды на победу. Правда я засунула его в ящик для зерна. Там крысы, я видела их следы и не хотела, чтобы седло за ночь съели. Если Вы не знаете, эти ящики делают из металла, просто, чтобы крысы не достали до зерна. Седло в ящике рядом с входом в каретный двор»

Я натянула одеяло на грудь, пытаясь изобразить оскорбленное достоинство.

«А теперь не могли бы Вы быть так любезны и убраться отсюда к чертовой матери?»

Но он не двинулся с места, а уже знакомым жестом шевельнул пистолетом.

«Вставай и одевайся. Слышала? Быстро».

«Зачем? О чем Вы говорите? Что Вы собираетесь делать?»

«Пойдешь со мной».

Я все еще крепко сжимала одеяло под подбородком, но чувствовала, что мое достоинство очень быстро убывает. Я опять начала дрожать.

«Но я… сказала правду. Зачем мне врать? Я Вам говорю, оно в ящике для зерна. Почему Вы не можете просто туда пойти, взять и удалиться?»

Снова это угрожающее движение.

«Ага, конечно, я уйду и оставлю тебя тут поднимать тревогу. Давай, давай, не препирайся. Делай, как говорят, и вылезай из постели».

Он махнул пистолетом в ту сторону кровати, которая дальше от телефона и двери.

Казалось, делать нечего. Я сбросила одеяло и слезла на пол. Ночная рубашка из двойного нейлона не мешала мне чувствовать себя обнаженной. Ощущение не стыда, а полной беззащитности, оно, наверное, заставило когда-то первых голых людей изобретать оружие. С пистолетом в руке, я чувствовала бы себя прилично одетой.

Я собрала одежду.

«Я оденусь в ванной».

«Здесь».

«Но я не могу…»

«Черт тебя дери, не спорь. Одевайся. Быстро».

Презирая себя за умоляющую нотку в голосе, я сказала:

«Хорошо, только тогда отвернитесь…»

«Не будь дурой. Не собираюсь тебя насиловать. Все женщины одинаковые, и ничего, кроме этого, у них в голове нет. Быстро одевайся».

Я очень старалась действовать по принципу, что то, чего мы не видим, не существует. Я повернулась к нему спиной и не могла видеть, смотрит он на меня или нет, но знаю, что смотрел. Если бы он шевельнулся, не знаю, что бы я сделала, и плевать на пистолет.