— Спасибо тебе, Дотти, за все. — Элис отложила полотенце и сжала огрубевшую от работы ладонь Дороти. — Ты наш ангел-хранитель.

— Ну до чего же вы красиво говорите! — порозовев от удовольствия, восхитилась та. — Прямо как в кино каком…

— Говорю-то я красиво, — Элис нахмурилась, — да только, боюсь, от моих красивых слов иной раз больше вреда, чем пользы!

— Как это? — удивилась Дороти. — Что-то я вас не пойму.

— По-моему, я дала Мэри плохой совет. — Она невесело усмехнулась. — Хотя какой из меня советчик в делах сердечных? Ведь когда мой жених погиб в Индии, я сама была чуть-чуть постарше Мэри. — Ее глаза затуманились слезой. — Ну а потом, когда родилась Мэри, я взялась быть ее нянькой и так к ней привязалась…

— И хорошо сделали! Ведь ее-то родная мать, — Дороти перекрестилась, — прости меня Господи, не больно дочку жаловала! Так что нечего на себя напраслину возводить! Какой такой от вас вред?

— А такой, что я отговорила ее первой идти на примирение с Джоном. Мол, не надо навязываться, ну и все такое… Боюсь, Дотти, я ошиблась.

— А кто не ошибается? — с философским видом изрекла та. — Может, оно и к лучшему? Мэри еще такая молоденькая… Поди, в девках не засидится!..

— Так-то оно так. Но ведь она прямо тает от тоски!

— Это точно. Вид у нее неважнецкий. Худющая, бледнющая… Видать, Мэри из породы однолюбов! — тихо, словно размышляя вслух, заметила Дороти. — Вот и сохнет теперь, бедняжка!

— Ну что я натворила?! Надо было вселить в нее надежду, а я… Где его теперь искать?

Она выглянула в сад.

— Ну вот, пожалуйста, опять плачет!

Джон… Как жить без него? И зачем? Да, у нее есть Элис и Дотти, и она всегда будет их любить. Но без Джона ее жизнь пуста.

Мэри заплакала. Сначала беззвучно, а потом рыдания начали сотрясать ее хрупкое тело, Элис подбежала к ней, обняла за плечи, прижала к себе.

— Все хорошо, любимая. Все наладится… — тихо говорила она, но в душе сомневалась, будет ли все хорошо у ее ненаглядной Мэри.

— Пусть поплачет! — шепнула Дороти. — Глядишь, и полегчает. А время пройдет, слезы утрет! И наша девочка поправится!

— Хочешь поговорить? — осторожно спросила Элис вечером, зайдя к племяннице в спальню.

— О чем? — снова вопросом на вопрос ответила Мэри.

— Ну я не знаю… Может, о Джоне.

— Джон уехал, — ровным тоном произнесла она.

— Ты по нему скучаешь? — Элис вызывала Мэри на разговор, боясь упустить момент. — Думаю, он по тебе тоже.

— Вряд ли, — еле слышно сказала та. — Тетя, я устала. — Она встала и поцеловала Элис. — Может, утром поговорим? Спокойной ночи.

Когда тетка ушла, Мэри легла, но сон не шел к ней. Она распахнула окно. Порыв ветра взметнул занавески, и, поежившись от прохлады, она обняла себя за плечи. На глаза набежали слезы. Джон… Неужели он уехал навсегда?

Мэри не спустилась к завтраку.

— Не хочу ее будить, — сказала Элис. — Вечером у нее был такой усталый вид… Пусть поспит.

Наступил полдень, а Мэри все не просыпалась.

Дороти забеспокоилась:

— Может, разбудим? А то спит не евши, потом голова разболится.