Однажды Ники по секрету поведала ему, что отец звал ее Ник потому, что хотел сына. Это многое объяснило Арчу, многое раскрыло в ее характере, в ее привычке в минуту опасности полагаться на Бога и черта. Она хотела быть храбрым «сыном», во всем желающим превзойти отца и всегда стремящимся заслужить его одобрение.

«Какая же тяжкая ноша досталась этому ребенку», — подумал Арч, гася сигарету. Он никогда не желал, чтобы Рахиль, его дочь, была похожей на мальчишку. Он любит ее такой, какая она есть, и не хочет, чтобы она хоть на йоту изменилась. Дочь была не только его гордостью и радостью. Когда он развелся с ее матерью, она стала ему великой опорой.

Ну, а Ники… Она, конечно же, была не такой, как все, несомненно, из-за того, что через многое прошла еще в детстве, а не потому, что произошла на свет от столь выдающихся родителей. К тому же она много путешествовала, была хорошо образована, умна, хладнокровна, решительна и весьма честолюбива. Пугающее сочетание в молодой женщине — давно уже решил про себя Арч.

Как ни печально, личная жизнь ее не удалась, так ему казалось. Сейчас у нее не было друга. По крайней мере, он не слышал, чтобы она кого-либо выделяла с тех пор, как ее последний роман оборвался столь несчастливо. «Настоящая трагедия, — думал он. — На какое-то время она сломила Ники. Неужели она все еще мучается, неужели страдает из-за того, что все кончилось так ужасно?» — удивлялся он. Ему было трудно судить о ее чувствах, она никогда ни с кем не обсуждала свои личные неурядицы и всегда старалась держаться молодцом. Сам же он не хотел вмешиваться. Ники неистово охраняла свою личную жизнь. «И правильно, — решил он. — Не мое дело, чем она занимается вне работы. И так уж я слишком пекусь о ее благополучии».

Арч считал Ники одним из наиболее приятных людей, какие ему когда-либо встречались. Она была красива, умна, добра, исключительно надежна и совершенно искренна. Он желает ей только лучшего, всего самого лучшего. Желает ей счастья. «Но, черт возьми, — подумалось ему, — кто счастлив в этом сумасшедшем мире?»

Вздохнув, он оторвался от размышлений и подошел к телефону.

Не успел он поднять трубку, как услышал голос Джимми:

— Арч, подойди, пожалуйста, на минутку, пока ты еще не связался с Нью-Йорком. Я бы хотел, чтобы ты попозировал вместо Ники.

— С удовольствием, — ответил Арч, кладя трубку и подходя к окну. — Что это ты задумал?

— Я хочу, чтобы ты вышел на балкон, тогда я смогу подобрать самый выгодный ракурс. Снимая отсюда, я сделаю несколько крупных планов, — объяснял Джимми. — И с помощью моего объектива от этих цветов дать общий фон с проспектом Чанань и площадью Тяньаньмэнь. Когда мы начнем работать, будет уже достаточно светло, или же я использую добавочное освещение. Словом, все получится как надо, не волнуйся, Арч.

— А я и не волнуюсь, Джеймс. Я никогда не волнуюсь, когда позади камеры вижу тебя.

2

Ночь была пряной, душной.

Стараясь не сталкиваться с пешеходами, Ники ровным шагом шла вдоль проспекта Чанань. Создавалось впечатление, что все, кто был на улице, двигались в одну сторону.

Когда она впервые оказалась в Пекине, Кли Донован рассказал ей, что вечерами и по выходным китайцы приходят на площадь, чтобы вместе отмечать всевозможные годовщины и памятные даты или просто приятно провести время. Это место, говорил он, куда они ходят, чтобы подумать, поскорбеть, погулять, повеселиться в воскресенье.

Позже на площадь стали ходить, чтобы протестовать.

В апреле студенты из всех провинций Китая собрались здесь на мирную демонстрацию во имя свободы и демократии.