— Вы никогда не заставляли женщин плакать? Мне трудно в это поверить, мистер Росс. — Чем больше они разговаривали, тем меньше она шмыгала носом.

Он самодовольно улыбнулся, что так ее раздражало.

— Никогда. Они у меня всегда смеялись или улыбались. — Он замолчал, взгляд его скользнул по ее лицу. — Ну, может быть, стонали иногда, но плакать — никогда не плакали.

— Стонали? Как вы можете заставить женщину стонать, если не причиняли ей боли, сэр?

Он следил за ее губами восхищенным, почти завороженным взглядом, и это смутило ее еще больше. Услышав ее вопрос, он вздрогнул и посмотрел ей прямо в глаза.

— Черт возьми!

— Вы невежа, сэр. — Спина Джорджианы напряглась, и она сунула платок обратно в карман.

— Я не подумал, что вы можете не знать насчет… насчет стонов.

На последнем слове его голос неожиданно стал низким и резким. Услышав его, Джорджиана ощутила тревогу и задрожала всем телом.

Она беспокойно задвигалась на стуле и оглядела комнату.

— Где Людвиг? Он должен был вернуться. Наверное, зачитался какой-нибудь книгой. Когда он поглощен чем-то, то обо всем забывает. — Она хотела встать. — Пойду поищу его.

Его рука легла на ее руку, и Джорджиане пришлось сесть обратно. Он продолжал держать ее руку, и она напряглась, чувствуя как тепло его руки проникает через рукав ее платья. Она бросила взгляд на его руку, увидела длинные тонкие пальцы и золотое кольцо с вырезанными на нем двумя крылатыми грифами. Она потянула свою руку. Пальцы сжались крепче, но затем отпустили ее.

Джорджиана сделала глотательное движение и устремила взгляд на очки, которые держала в руке. Он не говорил ни слова, удерживая ее на месте лишь взглядом и властью своего молчания. Ею опять овладело чувство, что нужно быть подальше от него. Он был так близко, что она снова чувствовала запах сандалового дерева, и он продолжал молчать. Она уже сама хотела заговорить, но он первым прервал молчание.

— Черт возьми! Для твоей же пользы, Джордж, тебе нужно поскорее убраться отсюда. Сматывайся из этого дома и от меня.

— Ну вот, — сказала она. — Вы опять за свое. Превратились в грубого вора, разговаривающего на лондонском просторечии. Почему вы не можете оставаться джентльменом?

— Потому что ты не обращаешь внимания, когда я веду себя как джентльмен, но враз замечаешь, когда я веду себя иначе.

— Как я уже сказала вам, сэр, вы прекрасно можете создавать иллюзию — джентльмен, бравый вояка, вор. Кто вы на самом деле?

Темные брови нахмурились. Вновь задергалась мышца на его щеке, глаза сузились, и тревога Джорджианы усилилась. Он стиснул руками ее руки и придвинулся к ней, заставив ее податься назад.

— В этом вся твоя беда, Джордж. Тебе никогда не приходилось сталкиваться с реальностью. Может быть, тебе нужно почувствовать нечто реальное, чтобы стать более внимательной.

7

Душа Ника страдала, как и его тело. Неужели он в самом деле хочет поцеловать ее? Он стоял на коленях перед женщиной, которая за тот короткий промежуток времени, что он находился в бане с бассейном, превратилась для него в нечто недостижимое. После той встречи он сбежал от нее и от Трешфилда, желая избавиться от этой неожиданной страсти. Он думал, что ему это удалось, пока не стал перед ней на колени и не дотронулся до ее платья.

Он никогда не испытывал такого чувства. Прикасаться к ткани ее платья было все равно, что водить кончиками пальцев по неподвижной поверхности чистой воды.