Да, тогда Уна была оскорблена как никогда — но смеялась!

Смех — пустяк… Смех — маска из простейших.

Да и как было не рассмеяться над ряженым супругом?!.. Торговец! Ха-ха-ха! А какая у него на голове была тряпка! Ох!

Что ж, ряженая с ряженым…

Но проститутка — это всё-таки достойней торговца…

Но и ряженой с ряженым — не получилось…

Запах!

Откуда этот трупный запах? Или он ей только чудится?

Может быть, он, наместник, думал, что уходит один? Это в квартал-то неотмщённых — один? Стольких духов — и один?

Мужлан! Одни бабы на уме! И его копьё—для них!

Ты ещё станешь у меня настоящим мужчиной!

Уна принюхалась.

А может, кто-то оставил здесь голову?

Отсёк и оставил?

Отсюда и запах?..

Уна опустилась на колени и стала осторожно подушечками передних лап ощупывать то, что ей прежде казалось камнями мостовой в надежде найти пустые глазницы. Но выскобленные до гладкости головы были уложены глазницами вниз. И не вынимались — так плотно они лежали. Да, Тот, Кто их сюда укладывал, своё дело знал.

Головы, кругом тщательно выскобленные пустые головы!

Великий Путь.

Тысячелетний.

Копьеносец ошибся, подумав, что размозжил череп её возлюбленного — голова его тоже где-то здесь… Где-то… Выскобленная… И её можно найти!

Уна бесшумной тенью скользнула вперёд. Нужная придёт сама — кому как не ей было это знать.

И львица продолжила свой путь — по великой мостовой…

И пределы её расширяются…

Муж!

Исполнится о нём оракул: достигнет пределов власти. Ибо предел — это то, чего не достигал никто и никогда. Предел — дар богов. А остальные подвизающиеся на ристалище власти во все времена будут попросту… смешны. А велик — один он, её муж. По воле богов.

А воля богов должна быть исполнена.

И потому она тогда тоже — шаг в шаг — шла вместе с ним. И — в нём!

Она, Уна, была в нём и была им — и собственный смех слышала со стороны.

И торжество её достигло высшей точки, когда в неё вцепились руки её возлюбленного — агонизирующего мертвеца!

Их боль, испуг, страдание смерти — всё было её!

М-м-м!!..

Возлюбленного-мертвеца!

Это было — замечательно!..

К сожалению, наслаждение объятиями длилось всего несколько секунд — хотя руки возлюбленного ещё и остались на ней, а вот потрясение, испуг и растерянность Пилата развеялись — он, вообще, порой на удивление быстро их изгоняет и становится собой.

А без кружащего водоворота страха — какое удовольствие?!..

Уне теперь было не место в муже, он её изгонял, и она вернулась — на предыдущую улицу.

Перекрёсток владел ею лишь несколько мгновений — и совершённого ею тогда с возлюбленным она… застыдилась. Ей стало больно — и, утирая слёзы жалости к возлюбленному, лучшему из лучших, бросилась во дворец Ирода — прятаться…

Да, всё случившееся в ту ночь Уна прекрасно помнила — в ощущениях.

Помнила она даже неровности камней улицы.

Ещё бы! К этим проулкам в развалинах она уже начинает привыкать. В первый раз она осматривала место, представляя себе, как перехитрить мужа, не желавшего делать в жизни ни одного шага назад (суеверный?!..). Во второй раз она была здесь, когда пыталась соблазнить мужа. В третий — когда искала загадочно исчезнувший кинжал неуправляемого Нищего.

И вот сейчас она здесь вновь — вот уж точно, сама не понимая зачем.

Но так было надо.

Шаг…

Ещё…

По-прежнему насторожённо нащупывая место для каждого шага, Уна добралась до того проулка, в котором совершил долгожданный переход её возлюбленный.