Суждения Норгарда выглядели вполне убедительно. На стороне Сердигона явный перевес. Но лучший бой вовсе не выигранный бой. «А и впрямь Чжан Сян Фэн на своей священной горе не заблуждался, когда говорил, что самый лучший бой — это отсутствие боя», - всплыл неожиданно в памяти отрывок из какого-то древнекитайского трактата. Алексей даже испугался на мгновенье. Чьи то воспоминания? Его или Аакхабита? Возможно, Аакхабит и есть мудрый Чжан Сян Фэн? В любом случае то была подсказка. Но легко давать советы. Попробуй убеди Сердигона сложить оружие. Да и кто знает, удалась ли его затея с серокожей?

Алексей решил не терзать себя домыслами. Лучше положиться на судьбу и удачу. Но смутное волнение не уходило, поселилось холодом в груди, а в запахе прелой листвы и земли чудилось дыхание близкой смерти. Она бродит где-то рядом в поисках поживы.

Следопыт потерял счет времени. В лесу оно течет иначе нежели в обыденной жизни. Густые кроны едва пропускали солнечный свет и здесь всегда царили сумерки. Бессмысленное нападение дезертиров выбило копаря из привычной колеи. Все происходящее казалось диким и неестественным. Вот жил человек и нет его. Заголосят старушка-мать, жена и сопливые детишки. Но их горе никто не примет близко к сердцу. А если начнется война, то счет трупов пойдет на сотни и тысячи. И он, современный цивилизованный человек, дитя века интернета и коллайдера, ничего с тем поделать не может. Более того, не появись он в Дэоруме, так все остались бы живы. Лишний раз следопыт убедился в том, что люди бессовестные куда счастливее сердобольных и жалостливых. Нервы и здоровье у них крепче. А последние только изводят себя душевными муками. С совестью одно расстройство. За все кругом душа болит. Но ведь на всех души не напасешься!

— Послушай, Норгард, — нарушил долгую паузу великий герцог. — И чего ваши с дезертиром сделают?

— Известное дело. Повесят у крепостных ворот в назидание другим. А я бы ему голову отрубил, да на кол насадил. И показывал бы всем новобранцам.

— Суровые у вас нравы, ничего не скажешь.

— Тише! — зашипел Иабор и осадил лошадь.

— Чего там? — с опаской спросил Алексей и почувствовал, как сердце заходило ходуном.

— Чую! — командир потянул ноздрями воздух.

— Вроде как дымом попахивает, — подтвердил опасения Иабора один из солдат.

— Так и есть. Где-то поблизости костер жгут. Должно быть, у заброшенного трактира.

Иабор приказал всем спешиться и держать лошадей под уздцы. Деревья и листва хорошо заглушали звуки, но предосторожность не показалась излишней. Никому не хотелось ввязываться в бой без крайней нужды, и командир отряда послал двух солдат на разведку.

Время казалось липким и вязким вареньем. Алексей понял, момент истины близок. Судьба спутников теперь в его руках. И оттого ожидание касалось невыносимым.

Разведчики принесли нерадостные вести. В самом деле, у развалин постоялого двора расположился вооруженный отряд примерно с десяток человек. Впрочем, то не удивляло. Он знал, любая придорожная харчевня влекла к себе путников. Пусть и брошен кабак пятнадцать лет назад. Но там наверняка найдется колодец. Можно отдохнуть с дороги и напоить лошадей. Тем, видно, и решили заняться головорезы. Они без опаски развели костер и, надо полагать, никого не боялись, чувствовали себя хозяевами леса. Среди громил видели и лысого бородача с размалеванной рожей. Норгард признал в нем Сердигона. Алексей хорошо понимал, чем мог заниматься  коралтарских штурмовиков в Почтовом лесу. Опасения великого герцога подтверждались рассказами лазутчиков. Они видели какую-то женщину в сером платье, связанную по рукам и ногам.