Джимми потёр пальцами уголки уставших глаз, стоящий уже на коленях Лони, начинал раздражать своей мольбой. Старый Хендерсон присел в своё кресло и убрал в ящик пистолет, он откинулся на спинке кресла удобней.

– Докажи, что твои слова не пусты.

Лони поднял голову, он так и стоял на коленях, боясь поймать в лицо пулю.

– Что... что мне сделать, брат?

Джимми взял армейский нож с тупым лезвием и бросил к ногам бритоголового кузена.

Лони перевёл взгляд на упавшее холодное оружие и сглотнул вставший ком, он знал что ему предстоит юбицуме – ритуал отрезания пальца в знак доказательства своей преданности.

– Я, я сделаю это. – взял Лони в руку нож.

Рукоять была старой и потрёпанной, клинок совсем немного перевешивал в свою сторону, создавая дисбаланс с весом рукояти. Бритоголовый положил на пол кулак с оттопыренным мизинцем, прислонил тупое лезвие с зазубренами к коже, ему предстояло отрезать первую фалангу. Дик и Гарри отвели взгляд.

– Смотрите, как ваш двоюродный дядя исправляет свои ошибки. – ровным тоном сказал Джимми, и сыновья, всё же, повернулись.

Лони сглотнул, сжал рукоять сильнее и начал резать плоть...

– М-м-м-б-л-я...

Из кабинета раздались душетрепещущие похрипывания, спортсмены, находящиеся в спорткомплексе, замерли, в кабинете босса творилось что-то нелицеприятное, приглушённый стон Лони раздавался по всему бывшему производственному цеху...

– Ха-а... ха-а... – тяжело дышал Лони со слезами на глазах, держась за окровавленную руку. На полу лежал кусочек его пальца.

– Хорошо. – сказал Джимми и перевёл взгляд на старшего сына. – Подойди, Гарри.

Парень с осветлёнными волосами и пирсингом в носу подошёл к рабочему столу.

– Так как ты не разобрался с человеком, сломавшим ногу твоему брату, пришлось разбираться твоему дяде. За это ты будешь наказан.

– Отец...

– Бери нож, – сказал Джимми.

Паренёк с ужасом в глазах подошёл к сидящему, стонущему Лони и поднял с окровавленного пола нож.

– Режь дяде вторую фалангу.

– Что... – стоял ошарашенный Гарри.

– Джимми... – прокряхтел кузен, не ожидавший такого решения.

Старый Хендерсон смотрел холодными глазами в лицо старшего сына:

– Ты хочешь ослушаться моего приказа?

– Н-нет... – тихо сказал Гарри.

– Тогда режь, щенок, не то я отрежу ему руку!

– Д-да...

Осветлённый блондин присел рядом с Лони:

– П-прости, дядя.

Гарри взял окровавленную руку Лони, тот не сопротивлялся, понимая – мотыльку не пролететь сквозь горящий дом.

Нож неуверенно стал резать плоть тупым лезвием...

– Мм... – зажимал губы Лони. – Быстрее, твою мать!

– Быстрее!

Гарри надавил сильнее, стараясь как можно быстрее отрезать вторую фалангу...

Крики снова раздались из кабинета босса. Бойцы, те – кто курил, достали сигареты. Многие уже поняли что происходит. Теперь, с отрезанным мизинцем, Лони будет изгоем общества, куда бы он не пошёл – все люди будут видеть его принадлежность к криминальному миру, в криминальном же мире, его подрезанный палец будет означать неисполнительность.

– Блядь-блядь-блядь... – рыдал Лони, заведённый болью.

– Дик. – произнёс Джимми, как приговор бритоголовому.

– Отец! Я не буду! – запротивился младший сын.