жизнь будет маяться, так и не найдёт своё место в мире.

Утром мама заявила всей родне, что Сашенькам в их семье нет места. Дочь будет Даниэлой — и

точка! Никакие возражения не принимаются, решение не меняется.

За свою сознательную жизнь я ни разу не видела, чтобы мама спорила с отцом. Она всегда

безропотно выполняла все его требования, и в этом мы с ней совершенно не похожи. Я с папой, что

кошка с собакой. Отношения с Петей, на которые согласилась, пусть и без особого энтузиазма,

были исключением из правил. Наверное, потому что он мне, в общем и целом, нравился. До тех пор,

пока не стало ясно, что Оболонский потенциальный гуляка.

Но в случае с именем Ирина Афанасьевна оказалась непреклонна. Уж не знаю, почему отец её

послушался, для меня это по-прежнему тайна, покрытая мраком, но я стала не Сашенькой, а

Даниэлой.

Кто ж знал, что в другом мире моя ровесница с точно таким же именем вляпается во что-то

совершенно непонятное (и явно опасное), а мне придётся за неё отдуваться.

— На сегодня, думаю, достаточно. — Эдара подхватила оставленные на кофейном столике перчатки

и добавила: — Завтра я продолжу знакомить тебя с твоей новой жизнью. Временной, разумеется. А

сейчас тебе нужно отдохнуть перед праздником. Сон поможет твоей душе окончательно

соединиться с телом, и все неприятные ощущения пройдут. Обещаю.

— Как обещаешь вернуть меня обратно?

— Именно, дорогая.

Я покачала головой:

— Нет, так не пойдёт. Мне нужны не слова, а гарантии, что я действительно вернусь на Землю и

мне будет куда возвращаться. А иначе я ради вашей аферы не пошевелю и пальцем. Буду пытаться

рассказать всем правду, терять сознание и снова пытаться, пока мой новоявленный муж не начнёт

подозревать, что со мной что-то не так. Как вам такой план?

Если судить беспристрастно, то мадам ведьма была женщиной очень даже интересной. На вид лет

сорок или чуть больше. Высокая, стройная, с идеальной осанкой. По кошачьи большие зелёные

глаза, широкие брови вразлёт. Острые скулы и нос с горбинкой её совсем не портили, придавали её

лицу некое выражение хищности и в то же время делали его очень живым и харизматичным.

Но стило ей недовольно скривиться, как вся её красота исчезала, пряталась за исказившей лицо

гримасой. Вот как сейчас.

Колдунья шагнула ко мне и, хищно щурясь, процедила сквозь зубы:

— Пойми, дорогая, ты не в том положении, чтобы диктовать условия. Ты добровольно за мной пошла

и теперь находишься в моей власти. Твоя жизнь зависит от меня.

— А от меня зависит будущее вашей воспитанницы. Ну так что, — я скрестила на груди руки, всем

своим видом показывая, что не собираюсь пугаться и пасовать, — будут гарантии?

Стрельнув в меня злым взглядом, чародейка с досадой сказала:

— Ладно! Подойди ко мне. Живее! Я не кусаюсь.

Приблизилась я к ней не без опаски, совершенно справедливо ожидая какой-нибудь подлянки.

Вздрогнула, когда ведьма схватила меня за запястье и занесла надо мной непонятно откуда

взявшийся у неё в руке нож. Изящный такой стилет, совсем не похожий на массивный ритуальный

кинжал, которым часом ранее полоснул по ладони Даниэлы священник. От того пореза не осталось

и следа, а от укола остриём ножа Эдары на безымянном пальце проступила алая капля.