А магистр Гыргырницкий, выручивший коллегу, и решил, что просиживать штаны в покойницкой мы и зимой сможем, а пока такая чудная погожая ночь – грех этим не воспользоваться. К тому же если провести практикум до лекций, то адепты, живые и слегка поседевшие, будут слушать теорию предельно внимательно. Впрочем, и о нашей безопасности магистр позаботился: каждому студиозусу был выдан для защиты арбалет, а для добычи учебного материала – лопата. Набор ругательств выдавать было не нужно. У каждого из нас был свой. Личный.

Не знаю, как у других магов, а у некромантов заклятия упокоения без крепкого словца почему то имеют меньший эффект. Ну, и при виде того же полуразложившегося умертвия орка, которое выше тебя в два раза, а шире в четыре, как то порою сначала сама собой вырывается емкая и краткая характеристика ситуации, а уж потом – заклинание.

В общем, я тихо мирно отрыла свой учебный материал на бесхозной могиле из тех, в которых хоронили бездомных, бродяг и преступников, смахнула пот со лба, выкинула из ямы лопату и вылезла из копани сама. Разогнула затекшую поясницу и только готовилась прочесть заклинание, чтобы поднять небольшой скелет, как услышала позади треск кустов.

Думала, что это у кого то из одногруппников зомби сорвалось с аркана. Хотя я же специально выбрала участок подальше от остальных, чтобы мне не помешали.

– А пока вы копали, ничего подозрительного не было? Голосов, звуков? – по ходу моего рассказа уточнил ворон.

– Да вроде нет, – пожала я плечами, покосившись на лысого здоровяка, которого ворон поименовал Грансом. Он был предельно сосредоточен и держал перед собой на вытянутой руке за шнурок записывающий кристалл.

Да уж, я как то себе слегка иначе представляла допросы: комната, стол, стенографист, сидящий в углу, а главное – возможность свидетеля оставить подпись под собственными показаниями. А не вот это вот все, когда я изображала рукоять меча, торчащего из спины воина.

Хотя все правильно. Это же каратели: дело для них превыше всего. Про них даже шутка ходила: что для остальных имперцев «сделай или умри», то для карателя «умри, но сделай». Причем последнее было не метафорой: были случаи, когда эти маги, действительно уже будучи мертвыми, доводили до конца порученное им.

Меж тем в груди нарастало странное чувство. Будто бы пустота. Неужели из меня, как и из всякого мага после смерти, уходил дар? Это что же… Вот сейчас тьма, которая стала частью меня, покинет душу, улетит обратно в мир Граней. Спустя годы, а может и десятки, сотни лет, какой нибудь юный одаренный найдет ее, заберет вместе с частицей моей души и станет некромантом. А я же окончательно отойду в небытие, умру, растворюсь, так и не попрощавшись с близкими. Последнее было особенно обидно: я не увижу больше Найришу, Морриса, братьев близнецов, дядю, нашего рыжего кота и даже привидение Йоко не увижу…

Видимо, до этого момента я все же верила, что с моим телом не произошло ничего серьезного, что вот сейчас я отвечу на все вопросы карателей и меня вернут в него. Я откинула голову и взглянула на небо.

Сегодняшняя полночь пахла звездами. Они, безмолвные, величественные, безукоризненные, взирали на землю с недосягаемой высоты. Далеким светом озаряли этот подлунный мир и будто шептали мне: ничто не вечно. Примиряли с мыслью о бренности, дарили покой.

– …лицо этого человека? – в мысли ворвался голос ворона. Видимо, он не в первый раз задал вопрос.

– Что? – отрывать взгляда от звезд не хотелось.