— Заткнись, Рональд, — рявкнул Роджер, с тревогой замечая, как краска заливает и без того не бледную физиономию суперинтенданта.

— Я, пожалуй, позвоню майору Беркетту и попрошу его приехать, проворчал Рональд.

Роджер заключил, что майор Беркетт, по всей вероятности, начальник местной полиции.

— С майором Беркеттом уже связались, — ответил суперинтендант с грозным металлом в голосе.

— Да, собственно, ничего кроме этого и не произошло, суперинтендант, постарался смягчить ситуацию Роджер. — Миссис Стреттон впала в неистовую ярость буквально ни с того ни с сего, и прямо опрометью вылетела из зала. Это вам любой подтвердит из всех, кто тут был. И разумеется, мы с вами понимаем, что это весьма и весьма важный момент.

— Что за такой важный момент, мистер Шерингэм?

— Как же — состояние, в котором она выбежала на крышу. Все это наводит на определенные соображения, правда? Впрочем, это не по моей части, — добавил Роджер лукаво, припомнив собственные намеки на тот же самый момент, адресованные доктору Митчеллу. — Вам лучше спросить кого-нибудь из наших врачей, не могло ли такое состояние стать импульсом к немедленному действию.

— Благодарю вас, сэр! — ядовито прошипел суперинтендант, явно и сам знавший не хуже, о чем ему спрашивать врачей, а о чем нет.

А неприятный тип этот суперинтендант Джемисон, подумал Роджер, лишь теперь осознавая, кто же на самом деле заварил всю эту кашу. Нет, явно пора переключаться на его подчиненного. Он небрежно подошел к инспектору:

— Кстати, инспектор, — заметил он небрежным тоном, — утром вы интересовались расположением кресла под виселицей. Я тут забавы ради попробовал отследить всю историю, и теперь мог бы рассказать, если вам это по-прежнему интересно.

Роджер умышленно обратился к инспектору, а не к суперинтенданту, как если бы это кресло и все, что связано с ним, было слишком незначительно, чтобы заинтересовать столь важную персону; но спиной он буквально расслышал скрип, с которым мощный корпус суперинтенданта вытянулся и застыл в позе напряженного внимания.

— Неужели, сэр? — оживился инспектор. — Да, разумеется, я бы послушал.

— Дело в том, что миссис Лефрой зацепилась за него юбкой, когда вставала с него, и уронила. Вы помните, на ней было такое старинное платье с кринолином.

— Миссис Лефрой сидела на этом кресле? — за спиной Роджера послышался сдавленный голос. — Она на нем сидела?

Роджер обернулся.

— Что? О, я понимаю, о чем вы. Сажа, а она в белом платье. Но она конечно села в кресло только после того, как его тщательно вытерли.

— Его — тщательно — вытерли? — повторил суперинтендант, отделяя слово от слова многозначительными паузами.

Роджер изумился.

— Так вы это знали? — произнес он с немалой долей издевки. — Тогда вы конечно знаете, что это мистер Уильямсон вытер кресло для миссис Лефрой.

Суперинтендант развернулся столь стремительно, что мистер Уильямсон с перепугу отпрянул.

— Вы вытерли это кресло?! — зарычал он.

— Д-д-да. Ну, то есть — а, собственно, почему бы мне этого не сделать?пошел в контрнаступление мистер Уильямсон, сразу осмелевший, как только понял, что остался в живых. — А? Почему бы мне его не вытереть? Или вам хотелось, чтобы она себе платье испортила?

— А с чего это ей вдруг захотелось присесть?

— Потому что ей стало нехорошо, — с достоинством произнес мистер Уильямсон.