— Где же вы познакомились? — спросил Людовик.

— А как вы думаете? — парировала одна из гостий.

— Вы вместе играете в рок-группе?

Они прыснули.

— Вы — труппа акробаток?

Женщины засмеялись громче.

— Поете в церковном хоре?

Они глянули на него с укоризной.

— Мы вместе ходим на гимнастику для брюшных и ягодичных мышц, — объяснила Клодина.

Людовик серьезно кивнул, воздержавшись от комментариев насчет эффекта, который эти занятия, судя по всему, оказали на известную часть тела гостий. Одна из них, сногсшибательная крашеная блондинка, показалась ему знакомой, и он наклонился к ней, чтобы спросить, действительно ли они уже где-то виделись. Когда Ева объяснила, что живет на площади Ареццо, он сообразил, кто она такая, и решил отомстить матери.

В одну секунду Людо переменился. Он развернулся в ее сторону, застыл как истукан и, не обращая больше никакого внимания на остальных, впился глазами только в нее и говорил только с ней. Сначала гостий позабавило, что Людо проявляет такой интерес к Еве, но постепенно его поведение стало казаться им унизительным: Людо как будто вообще не замечал их присутствия.

А вот Клодина наслаждалась: впервые за столько лет она добилась успеха! Людовик влюбился. Ее материнское сердце так переполнилось эмоциями, что она тоже больше не сказала ни слова трем оставшимся девушкам, так что им, заброшенным, словно ненужные безделушки, только и оставалось, что покашливать да обмениваться утомленными взглядами.

Ева же была беспечна, задумчива и как будто совершенно ничего не замечала. Людо не сводил с нее глаз, но она отвечала на его страстные расспросы скупо, думала о чем-то своем и едва удосуживалась поддерживать разговор. Этот юноша был ей совсем неинтересен, к тому же она не чувствовала, что так уж ему нравится, и отвечала на его ухаживания только из вежливости.

И конечно, именно она, получив эсэмэску, вскочила и, покраснев, объяснила, что у нее назначена встреча. Остальные девушки с облегчением поднялись вслед за ней и, осыпав Клодину благодарностями за прекрасно проведенное время, мгновенно исчезли.

Оставшись наедине с сыном, Клодина не смогла и тридцати секунд удержать свои эмоции при себе. Раскрасневшись от счастья, она воскликнула:

— Скажи, я не сошла с ума? Мне показалось, что тебе нравится Ева.

Людо пожал плечами:

— Ну, какой мужчина устоит перед такой девушкой? От нее любой потеряет голову.

— Чем же она лучше других?

— Мама, ну разве не понятно? Мне прямо неловко за тебя. Ты разве не слышала ее голос? Не заметила, какая она скромная, без всякого кокетства? Не видишь, что она ходит на все хорошие спектакли и концерты, которые только бывают в городе? Это же не девушка, а сокровище, просто жемчужина!

— Никогда не видела, чтобы какая-то девушка тебя так зацепила.

Людо чуть не расхохотался и, чтобы сохранить серьезность, сделал вид, что поправляет абажур, а потом стал накручивать мать дальше:

— Но мне не стоит и мечтать о ней. Такая женщина не станет интересоваться таким человеком, как я.

— Это еще почему? — прогремела возмущенная Клодина.

— Ты ее видела? А меня ты видишь? Мы же с ней как красавица и чудовище!

— Я запрещаю тебе так говорить о моем сыне! В жизни есть кое-что и помимо красоты. Есть еще…

— Что же? Я ведь не Крёз и не Эйнштейн.