Она знала, что он любуется ею, поедает ее глазами. Молчание было мерой нараставшего желания. Не следовало его спрашивать, нравится ли она ему, да и вообще лучше помалкивать.

Он тоже молчал. Она наслаждалась победой: чем дольше он молчал, тем больше впитывал ее совершенство.

Если бы она была какой-нибудь бесформенной тетехой, едва ли пауза так затянулась бы. В комнате было по-прежнему тихо.

Она задрожала, осознавая силу своей красоты. Она ощущала на себе взгляд незнакомца, и дрожь пробегала по ее коже. Хотя он не прикасался к ней и продолжал молчать, она почувствовала приближение оргазма.

Мужчина понял это и, не желая, чтобы его власть над ней ослабла, прервал немую сцену:

— Встань на колени. Я займусь тобой.

Она повиновалась. Рядом с ней лязгнул железный чемоданчик. Что он затевает?

Грубые руки схватили ее, что-то холодное и неприятное стиснуло ее запястья, мужчина потянул ее к кровати, вытянул ее руки вперед, и она услышала щелчок.

Наручники.

Диана хмыкнула.

Она и в самом деле любила постановки, и вот пожалуйста. Она вздрогнула от удовольствия… Приятно бездействовать…

Он повернулся к чемоданчику и погремел какими-то еще металлическими предметами. Интересно, что будет дальше?

Однообразные звуки продолжались. Неужели он колебался? На него не похоже. Так что же он затевает? Зачем тянуть время…

Вдруг Диана запаниковала: она услышала металлический лязг. Он точит нож! С длинным и широким лезвием… как у мясника… для разделки туш. Она уверена!

Страх опалил ей виски и грудь. В голове замелькали мысли, одна другой ужасней. А что, если он сумасшедший? Если он только притворялся ценителем эротических ухищрений, чтобы утолить совсем другую страсть — жажду крови? Что, если она впустила к себе умалишенного? Никто не знает, что он тут. Она застонала. Звать бесполезно, никто не услышит. Сопротивляться бесполезно, она в наручниках.

Диана в один миг покрылась потом. Наверно, пот издавал резкий запах, потому что мужчина ухмыльнулся:

— Ах, мы испугались? Мы хотим понять, что же случится? Ну, малышка, со мной никогда ничего нельзя знать наперед.

Она хотела успокоить себя, выкрикнув какую-нибудь дерзость, но не успела: во рту у нее оказался резиновый кляп.

— Это на случай, если тебе вздумается кого-то звать, — прокомментировал довольный голос.

Она возмущенно заворчала. Конечно, этот намордник тоже был принадлежностью садомазохистских игр, но он мог быть и подтверждением того, что ее партнер намерен помешать ей позвать на помощь и разделать ее, как мясную тушу.

— Не брыкайся!

А она вовсе не брыкалась, а дрожала как осиновый лист.

Что-то жидкое и ледяное прильнуло к ее спине. Что бы это могло быть? Странно… Оно ходило вдоль позвоночника. Медленно. В оцепенении она не сразу поняла, что это и есть лезвие ножа.

Ей сразу полегчало: это игра! Он партнер, а вовсе не убийца.

Она сосредоточилась на новых ощущениях. Лезвие следовало очертаниям ее тела, оно покидало равнину спины, спускалось по склонам, входило в расщелины. Игра была небезопасной: нельзя было сделать ни малейшего движения.

Она следила за его кругосветным плаванием и вздрагивала оттого, что подвергается такому пристальному исследованию. Она заметила, что ситуация перевернулась: теперь он был у нее в прислужниках, хозяин стал рабом рабыни и исхитрялся, чтобы захватить ее врасплох, смутить, вызвать дрожь.

Особенный восторг она испытала, когда лезвие обогнуло ее груди и шею.

Она почувствовала затылком участившееся сдавленное дыхание мужчины. Что он ощущает?

Будто прочтя ее мысли, он отпрянул.

Она проворчала, давая ему понять, что ждет его возвращения.

Он не отреагировал. «Вот уж настоящий садист, раз не хочет обслуживать свою жертву».

Роли Дианы сменяли одна другую, это было поистине чувственное приключение.