Исследователи считали себя великими авторитетами. Они терзали крыс. «Второсортные» и покинутые на произвол судьбы практики пытались собраться с мыслями. Психология, да и сами хватившие через край психологи вознеслись в такие горние выси, где уже нечем было дышать.

Некоторые из моих профессоров говорили об объективных экспериментах. Я изучал физику. Физикам хорошо известно, что объективность долгое время была чем-то само собой разумеющимся. Но благодаря Эйнштейну мы узнали, что вещи не объективны. Они относительны. Они зависят от нашей точки зрения.

Эйнштейн говорил о том, что будет, если оседлать световой луч. Представьте себе, что вы едете верхом на частице света — фотоне. А рядом, на другом фотоне, едет еще кто-то. Чем эта ситуация отличается от той, когда вы сидите себе где-нибудь на мостике и спокойно наблюдаете за людьми, проносящимися мимо вас на фотонах? А что, если двое летящих на фотонах примутся еще и бросать друг другу мяч? С точки зрения этих наездников мяч будет перемещаться строго перпендикулярно движению. А вот с мостика, мимо которого они проносятся, будет казаться, что мяч движется под углом. В довершение всего, при скоростях, близких к световой, и пространство, и время ведут себя по-другому.

Мысль о том, что и в психологии вещи должны быть относительны, привела меня к объективному субъективизму. Пока я занимался исследованиями, люди продолжали говорить о субъективизме как о грехе. Что ж, как выяснилось, я полюбил грех: мне было интересно знать, как он функционирует.

О! — Это имеет самое непосредственное отношение ко всему, что мы делаем. Чем бы мы ни интересовались— гипнозом ли, физикой или еще чем-нибудь, — мы ищем субъективный опыт. Занимаясь моделированием, мы исследуем субъективный опыт специалистов. Как им удается то, что им удается? Мы полагаем, на людей можно воздействовать сходным образом. Чем размышлять о том, хороши или плохи те или иные вещи, лучше узнать: «Как это делается?»

То, что мы будем делать, напоминает приготовление блюда по рецепту из поваренной книги. Шоколадный торт не может быть ни плохим, ни хорошим, пока вы не откусите хотя бы маленький кусочек. Из рецепта вы узнаете основную последовательность действий. А затем каждый внесет в нее небольшие изменения по вкусу.

В течение следующих нескольких дней я хочу передать вам основы того, чему я научился у Милтона и ряда других выдающихся людей. Более того, вы сможете начать закладывать для себя основы самостоятельно. Это значит, что все те фокусы, которые вы проделываете с убеждениями или гипнозом, вы сможете сделать гораздо более глубокими.

Обманное убеждение

Величайшее озарение пришло ко мне вскоре после того, как я вернулся от Милтона. В те дни я гипнотизировал едва ли не все живое — так мне хотелось убедиться, работает ли то, о чем он мне рассказал. Книжные истины меня не интересовали. Что я действительно хотел узнать, так это чего можно добиться, если достичь полной внутренней согласованности и очертя голову перепробовать всё, что только возможно.

Поэтому я купил книгу «Передовые методики гипноза и психотерапии»³ — в ней собраны журнальные статьи Эриксона за многие годы. Там описаны различные состояния, в которые он вводил своих клиентов, и множество разнообразных гипнотических эффектов, таких, как искажения восприятия времени, цвета, слуха и чего вы пожелаете.

В то время у нас была экспериментальная группа — студенты-старшекурсннки — истинные подопытные кролики человечества? В течение девяти месяцев мы раз в неделю собирались вместе и пробовали всё, что могли. А когда что-нибудь не получалось, мы пробовали по-другому.

В свое время наука о гипнозе обогатилась понятием «восприимчивости». Хильдегард из Стэнфорда «доказал», что одни люди могут быть загипнотизированы, а другие нет. Он, однако, упустил из виду то, что в НЛП мы называем «опущенными перформативами»*⁴, — то есть не учел, кем, собственно, совершается основное действие.