Сюзанна еще раз оглядела почву вокруг кустарника.

— Это было давным-давно. Думаю, мы оба изменились.

— Не стану спорить.

Холт швырнул комок земли.

— Нет, не бросай, утрамбовывай, но делай это мягко.

Подавшись к начинающему садоводу, Сюзанна обхватила его запястья, чтобы показать.

— Все, что требуется — слегка надавить, затем…

И затихла, когда Холт перевернул кисти, удерживая ее.

Они находились очень близко, соприкасаясь коленями, тела клонились друг к другу. Он увидел натруженные мозолистые ладони — резкий и очаровательный контраст нежным глазам и коже лица цвета чайной розы. Сила в пальцах могла бы удивить, если бы он лично не убедился, как тяжело она работает. По совершенно непонятным причинам Холт нашел все эти обстоятельства невероятно эротичными.

— У тебя сильные руки, Сюзанна.

— Руки садовника, — заметила она, стараясь сохранять непринужденный тон. — И мне они нужны, чтобы закончить посадку этого кустарника.

Холт только усилил захват, когда она попыталась высвободиться.

— К этому мы еще вернемся. А знаешь, я пятнадцать лет мечтал поцеловать тебя.

После этих слов Холту оставалось только наблюдать, как слабая улыбка исчезает с милого лица и глаза загораются тревогой. Он и не возражал. Может, для них обоих будет лучше, если Сюзанна станет бояться его.

— У меня было много времени для размышлений.

Холт выпустил одну руку и, пока она не успела отпрянуть, вздохнув с облегчением, решительно обхватил изящную шею твердыми пальцами.

— Просто хочу избавиться от наваждения.

Сюзанна не успела воспротивиться. Холт действовал стремительно и, не дав ей возможности возразить или поспорить, впился в манящие губы, захватывая и побеждая. В его действиях, когда он притянул ее к себе, не чувствовалось никакой мягкости — и рот, и руки, и тело были твердыми и требовательными.

Внезапно задрожав от страха, Сюзанна уперлась в сильные плечи. С таким же успехом можно было попробовать сдвинуть валун.

Неожиданно страх превратился в страстное желание. Она сжала ладони в кулаки, вынужденная теперь бороться с собой, а не с мужчиной.

Прижимая Сюзанну к своему телу, Холт ощущал и ее нервную дрожь, и то, что она натянулась, как струна. Он осознавал, что это неправильно, несправедливо, даже подло, но, черт побери, нужно успокоить по-прежнему горевшую в нем лихорадку. Необходимо убедиться, что она всего лишь еще одна женщина и его фантазии — просто осколки глупых мальчишеских мечтаний.

Сюзанна затрепетала, издав нежный протяжный стон, губы приоткрылись в неотразимом и жадном приглашении. Выругавшись, Холт погрузился в поцелуй, отклонив ее голову назад, чтобы взять больше того, что она так неосмотрительно предложила.

Ее рот являл собой настоящее пиршество, а Холта слишком обуревал голод, чтобы остановиться. Он вдыхал запах ее волос, свежий, как дождевая вода, благоухание кожи, обольстительно мускусное от жары и тяжелой работы, и сильный первобытный дух от только что вскопанной земли. Все ароматы по отдельности проникали в организм, разгоняли кровь, ревели в голове, возбуждая нестерпимую жажду, которую он надеялся утолить.

Сюзанна не могла дышать, не могла думать. Терзающие ее тягостные и надоедливые заботы исчезли, их место заняли будоражащие ощущения: рябь напрягшихся мышц под ладонями, горячий и отчаянный вкус его рта, грохот собственного сердца, бьющегося с головокружительным ритмом. Теперь она неистово льнула к Холту, цеплялась за плечи, губы стали такими же жадными и нетерпеливыми, как и его.

Уже давно никто не касался ее, и так же давно она не испытывала желания насладиться поцелуем.