— Что ж, теперь, надеюсь, вы им верите, — ответил Джеймисон. — И подцепить он их мог, лишь подолгу находясь в морской воде. Они проникли ему под кожу — прежде всего в тех местах, где она шелушится, — и сосали его кровь, как блохи сосут кровь шелудивого пса. Судя по глубине проникновения, они у него уже давно.

— Вот оно как? То есть вы намекаете, что я не забочусь о парне? Я правильно понял? — Было видно, что Том рассердился, причем не на шутку, — Я, кажется, объяснил вам, почему не сразу заметил. Это вы лучше объясните мне, почему, если парень подцепил заразу уже давно, расхворался он только сейчас?

Доктор кивнул:

— Думаю, мне не сложно ответить на этот вопрос, Том. Это потому, что кожа его высохла. А поскольку рыбьим вшам нужна влага, они начали зарываться глубже под кожу, ближе к кровеносным сосудам. Естественно, парня стал одолевать нестерпимый зуд. Когда же он стал чесаться, то состояние его лишь ухудшилось. Вот что у вас здесь произошло. А теперь, Том, скажите мне: когда вы в последний раз выходили в море? Готов поспорить на что угодно, что давно!

— Ага! — вскричал Фостер. Глаза его хищно сузились. — С вами все понятно, мистер Джеймисон. Наслушались местных сплетен. И что же эти болтливые деревенские кумушки наболтали вам? Что Том Фостер заставляет бедного идиота плавать для него в море? Чтобы тот загонял ему в сети рыбу? Ха! — Он покачал головой. — Все это враки, сэр, скажу я вам. Парень плавает, потому что ему это нравится, потому что ему хочется плавать — причем в любую погоду. Так что за ним нужен глаз да глаз. Представляю, какие сказки вам тут про меня рассказывали! Но раз уж вы спрашиваете, отвечу. Знает ли этот парень, в каких местах водится лучшая рыба? Еще как знает, иначе откуда у меня всегда самый лучший улов! Всегда! Чего еще вам интересно?

— Ничего, Том, — негромко ответил Джеймисон. — Зато вы в состоянии кое-что сделать для парня. Если ему хочется плавать, пусть плавает — главное, чтобы в деревне об этом не знали. И если он вновь подцепит эту заразу… вы видели, что я делал, и теперь сумеете помочь ему сами. Но чтобы вы ни делали с ним, не позволяйте его коже высыхать. Мне кажется, она постоянно нуждается в соленой морской воде…

Град прекратился, и Энн, спрятавшись от ветра за домом, поджидала доктора снаружи. А поскольку дверь была приоткрыта, до нее донеслись обрывки разговора между врачом и Фостером. Она ничего не сказала, пока они с Джеймисоном не сели в машину. Лишь тогда она поинтересовалась:

— У него были рыбьи вши?

Вопрос это прозвучал спокойно; в нем не слышалось ни удивления, ни ужаса.

Джеймисон ответил ей, заводя мотор:

— О, какие только странные инфекции и паразитов не подхватывают порой люди! Я, например, слышал, что СПИД — болезнь, которая разрушает иммунную систему, — передался нам от обезьян. Чего стоит коровье бешенство, которое можно подцепить, покушав зараженной говядины! А пситтакоз? Ну кто бы мог подумать, что этой дрянью нас может наградить обыкновенный попугай! Ну а этот мальчик… Что тут скажешь — любитель поплавать в море.

— Странно, — задумчиво произнесла Энн, когда они выехали за пределы деревни, — мой отец… он не любил море. Это еще мягко сказано. У него было полно книг — про море и про другие вещи. И все-таки он его боялся. Говорил, оно манит его. Утверждают, что он совершил самоубийство. Возможно, так оно и было, но по крайней мере он умер так, как хотел. Помню, как однажды он сказал мне: «Если настанет время уходить, живым оно меня не возьмет». До самых своих последних дней отец говорил вещи, которые казались полной бессмыслицей, но мне кажется, он имел в виду море.