— Я — Лопухин, — огрызнулся.

— А вот этого я видела, — указала острым ноготком, выкрашенным в цвет увядающей сирени, на депутата. — Где я видела эту жопу, а? — Наморщила лобик, как это делает обезьянка на плече уличного фотографа.

— Уже покойник, — ответил я. — Меня интересует второй.

— Лопуша, ты убийца? — хихикала.

— Как ты народная артистка России, — нашел достойный ответ.

И пока мы таким образом пикировались, господин Шустриков внимательно рассматривал картинки. Трудно было соотнести его великодушно-тускловатый облик актера с тем тухлым дельцем, благодаря которому мы, собственно, собрались под пестрым шатром кафе. Раньше такие члены общества Мельпомены занимали активную социальную позицию: партком-местком-товарищеский суд, а вечером выходили на сцену и в свете софитов произносили гениальную фразу всех времен: «Кушать подано, господа!». И что же теперь? Халява кончилась и надо выживать в условиях капиталистического рая?

— М-да? — задумался постаревший лицедей. — Странные позы, однако.

— В каком смысле? — не понял. — Позы как позы.

— Ненатуральные, молодой человек. Будто для съемки.

— Так я же это, — и осекся: что за чертовщина? Не для меня с «Nikon» устраивалась вся эта вакханалия? Тогда для кого? — А вы не ошибаетесь?

Актер пожал плечами — всякое может быть, дело житейское, и уточнил задачу, высказанную мной прежде. Потом задумался, тасуя фотографии, как игральные карты. Со стороны это выглядело мило, точно наша троица собирается резаться в подкидного дурака. В общественном месте.

— Так-с, — проговорил наконец господин Шустриков. — Что мы имеем? Мы имеем обоюдный интерес, молодой человек. Вам нужна информация, а нам финансовое обеспечение.

— Шустрик, будь проще, — вмешалась Исидора. — Тебя не понимают.

— Без Оси Трахберга не обойтись, — объяснил актер. — А ты знаешь, милочка, он не работает без оплаты своего труда. Это его принципы.

— Железные, — подтвердила сплетница.

— А кто такой этот Ося, — удивился я, — этот Трахбахберг?

— Как, ты не знаешь, кто такой Ося Трахберг? — воскликнула Исидора. Ооо! — и закатила глазки.

— Ося знает всё, — загадочно проговорил господин Шустриков. — Если хотите иметь результат, вы его будете иметь.

— Но надо платить мани-мани, Лопухин, — вмешалась его спутница.

— Сколько? — поверил в магическое неизвестное лицо.

Была названа сумма в валютном эквиваленте. Мне сделалось дурно: какие цены на рынке информации? Однако, поразмыслив под шум фонтана, понял, что самостоятельный поиск обойдется нам дороже, не считая потери времени и темпа. Я вспомнил о платежеспособном князе Сосо Мамиашвили, и наше трио под разноцветным зонтом ударило по рукам.

Вечером мой легкомысленный поступок был подвержен остракизму. Больше всех, естественно, возмущался Сосо, он бегал по комнате и утверждал, что я иду самым примитивным путем.

— Что ты имеешь ввиду, князь?

— А то, что вы, граф, путаете свой карман с чужим.

Я обиделся: не для себя стараюсь, а для всего общества.

— А деньги мои, — заметил Сосо, — но дело даже не в этом, а в итоге. Почему мы должны доверять какому-то Оси Трахбахбергу, да?

— Как, вы не знаете Трахберга? — удивился я.