— Если рассказать ей про испанца все, она может невольно насторожить дона Антонио. Единственный шанс побить дона Антонио в его собственной игре — это укрепить в нем уверенность, что Аспид не догадывается о его истинной сущности и думает, что он ведет совсем другую партию.
Но в такой же степени Гревилл был уверен, что нельзя подвергать Аурелию опасности, разрешая ей действовать самостоятельно.
— Я не могу допустить, чтобы ты вела себя чересчур самонадеянно, — произнес он, осторожно подбирая слова. — Мы уже решили, что дон Антонио — человек очень опасный, и я не думаю, что ты готова работать с ним в одиночку. Даже с телохранителем. Совершить промах очень легко. То, что ты добилась успеха в очень простых заданиях, не значит, что ты можешь начать бегать раньше, чем научишься ходить.
— Тебе не кажется, что это оскорбительно? — воскликнула Аурелия, вскакивая на ноги.
Гревилл вздохнул и попытался нащупать тропинку через зыбучие пески:
— Я не хотел обидеть тебя, Аурелия, но в нашем деле есть непреложное правило, которому обязаны следовать мы оба: это то, что командую здесь я. Я не вправе подвергать тебя риску. Делай так, как я говорю, и будешь в полной безопасности. Пока мне нужно от тебя только одно — общайся с ним, и я попытаюсь выяснить, что он задумал. Все очень просто.
Гревилл подошел к Аурелии и взял ее руки в свои.
— Наверняка ты понимаешь, что я имею в виду.
— Да, понимаю, — согласилась она, не выдернув рук. — Но все равно очень оскорбительно, когда ты называешь меня чересчур самонадеянной. Может быть, для тебя те задания, которые я выполнила успешно, являются незначительными пустяками, но для меня они имеют большое значение.
— Разумеется, — пробормотал Гревилл. — Я не хотел умалить твой вклад. Я просто пытаюсь, как можно убедительнее объяснить тебе мою точку зрения.
— Что ж, тебе это, несомненно, удалось, — отрезала Аурелия, не желая ни целовать его, ни мириться прямо сейчас.
— Моя первая забота — это твоя безопасность, Аурелия… всегда.
Было бы глупо обвинять его в этом, думала она, а его губы уже повторяли путь большого пальца.
Аурелия позволила себе расслабиться. Ее напряженное тело обмякло в его объятиях, и она уже не понимала, почему так упорно возражала против решения, которое на самом деле несло ей только облегчение. Аурелия не испытывала ни малейшего желания оставаться наедине с доном Антонио под тенистыми деревьями Ричмонда.
Глава 22
Следующим утром леди Фолконер приняла дона Антонио в гостиной. Он вошел в комнату, одетый, как обычно, в черный сюртук. Впрочем, по такому случаю, он добавил светлое пятно — жилет в серую и черную полоску и серые панталоны. Белые складки накрахмаленного шейного платка высоко вздымались над подбородком, напоминая плоеные воротники испанских грандов, начищенные ботфорты блестели как зеркало, а в руках он держал шляпу и трость.
Вне всякого сомнения, он представляет собой весьма элегантную и впечатляющую фигуру, думала Аурелия, откладывая в сторону пяльцы и вставая с кресла, чтобы поздороваться с гостем. Но элегантность костюма даже за все блага мира не могла бы скрыть жесткую линию рта и пустоту черных глаз.
— Миледи. — Дон Антонио помпезно раскланялся. — Могу я сказать, что сегодня утром вы просто обворожительны?
— Можете, дон Антонио. — Аурелия улыбнулась, протягивая руку. — А я обвиню вас в бесстыдной лести, но комплимент все равно приму с удовольствием.
Он поцеловал ее руку, удержав ее чуть дольше, чем это было необходимо.
— Вам польстить невозможно, леди Фолконер. |