— Но недолго, увы, — печально произнесла графиня. — Только лишь до тех пор, пока тиран не выгнал короля Карлоса и его семью из его собственной страны и не посадил на трон свою марионетку. Столь многие из нас были вынуждены бежать с родины. — Она промокнула глаза кружевным платочком.

— Право же, мэм, мы все вам очень сочувствуем, — произнес Гревилл своим самым теплым и задушевным голосом. — Должно быть, очень больно оказаться изгнанником.

— Ах, если бы вы только знали, сэр Гревилл, — снова вздохнула донна Бернардина. — Я каждый день оплакиваю мою страну. Разве не так, милорд? — обратилась она к мужу.

— Да, моя дорогая. Но вы много делаете для своих соотечественников.

Плечи графини выпрямились, а слезы исчезли.

— Да, верно, нужно делать то, что можешь, для тех, кому еще хуже, чем тебе, вы согласны, леди Фолконер?

— Разумеется, — согласилась Аурелия. — Я уверена, что вы поддерживаете таких несчастных собственным мужеством.

— Мне хочется так думать, — сказала графиня. — Правда Ли, сэр Гревилл, что вы разделяете интерес вашей жены к испанской культуре и к нашему искусству? Леди Фолконер очень хорошо осведомлена.

Гревилл кинул на Аурелию веселый короткий взгляд и ответил:

— Мне ли этого не знать, мэм. Моя жена — настоящий, синий чулок!

— Я бы так не сказала, — промурлыкала Аурелия. — Ваши знания далеко превосходят мои, муж мой. Вы так эрудированны! Ваши познания могут только посрамить обрывки моих.

— Вы просто обязаны прийти ко мне на суаре в пятницу! — объявила графиня. — Только сегодня днем я рассказывала леди Фолконер, что устраиваю эти небольшие вечера, чтобы собрать вместе моих друзей. Мы находим друг у друга поддержку и утешение, а кроме того, ведем интересные дискуссии, иногда немного музицируем… Я уверена, вам обоим это понравится. Прошу вас, скажите, что я могу на вас рассчитывать.

— Это доставит нам огромное удовольствие, леди Лессингем, — поклонился Гревилл.

— Стало быть, в восемь часов. — Она улыбнулась, протянула руку мужу и пошла танцевать.

— Что ж, все, что требовалось, мы здесь выполнили. Пора возвращаться домой, — пробормотал Гревилл.

— Я должна попрощаться с Корнелией и Дэвидом, — возразила Аурелия. — Если мы сейчас исчезнем, это будет просто верхом неучтивости.

— В таком случае, где они? — Гревилл окинул взглядом зал. — А, вон там, около дверей, ведущих к карточным столам. — Он взял Аурелию под руку и быстро пошел сквозь толпу. — Корнелия, добрый вечер. Бонем… что, уже надоело играть в карты?

Гарри поморщился:

— Какой интерес играть на гроши? — Он поцеловал Аурелию в щеку. — Выглядишь просто блестяще, Аурелия.

— Спасибо, — улыбнулась она. — Ты всегда умеешь польстить, Гарри.

— Клевета! — ответил тот.

Гревилл вслушивался в их легкое подшучивание, красноречиво говорящее о долгой и крепкой дружбе, и думал, что у Аурелии есть дар дружить. Гревилл никогда и ни с кем, даже с Фредериком (а тот был его самым близким другом) не достигал такой степени искренности и откровенности.