В комнате, которая служила им с Грантом спальней, все осталось по-прежнему. Элеоноре не надо было зажигать свечу, чтобы понять это. Лунный свет, проникающий сквозь окно галереи, освещал комнату. Гардероб, умывальник, стол, за которым они вместе ели, картина на стене, кровать, застеленная покрывалом, — все как раньше, даже коврики на тех же местах. И лишь решетка на окне открыта, ее половинки прижаты к наружной стене. Вещи Гранта там же, где они лежали, когда он уходил на Ривас. Его рубашки и бриджи аккуратной стопкой высились в гардеробе, бритва и расческа с серебряной ручкой лежали на умывальнике. Элеонора коснулась пальцами щетки для волос, ее оправа стала фиолетовой от длительного пользования, и следовало ее отполировать. Через минуту мысли Элеоноры перескочили на другое.

«Мало кто из мужчин способен противиться своим желаниям», — сказал Невилл. Что он имел в виду? Что мало найдется мужчин, которые устоят, если она сама предложит себя? Но дело в том, что она хорошо знает Гранта. Он не только способен противиться, но и станет противиться. Он не тратил времени на сопротивление призыву Хуаниты в то памятное утро. Он покончил с ней с откровенной прямотой. Так же он может отвергнуть и ее. Несмотря на браваду, с какой она ответила сеньоре, она допускала, что такой вариант возможен, но умерла бы от унижения, поступи он так.

Выйдя на галерею, Элеонора посмотрела, далеко ли от перил до земли, и внутри у нее все похолодело. У Гранта тогда были причины так поступить. Хуанита вела себя, как дикарка: царапалась, нападала на них обоих. Но это Элеонору не успокоило. Необходимо прямо себе признаться, что и с нею могут поступить так. Может, ему станет труднее отнестись к ней с жестокостью, если она окажется раздетой?..

Элеонора закусила нижнюю губу, медленно подняла руки за голову, пытаясь расстегнуть блестящие пуговицы, до которых смогла дотянуться, потом опустила руки, давая им отдохнуть, и снова закинула их за голову, желая покончить с остальными пуговицами.

Поглощенная этим занятием, она не заметила, как в дверях, ведущих на галерею, появилась тень. Когда Грант вошел в комнату, она застыла от неожиданности. Он швырнул шляпу на комод, схватил ее за локоть и медленно повернул к себе спиной, потом обхватил сильными мускулистыми руками вокруг талии. Прикосновение его пальцев обожгло ее обнаженную кожу, а голос, низкий и тихий, прошептал в самое ухо:

— Я помогу тебе.

Элеонора почувствовала облегчение, последние силы покинули ее, и она прильнула к нему. Пульс учащенно бился, грудь высоко вздымалась и опускалась и от страха, и от предвкушения возбуждения. Чувство вины ушло глубоко в подсознание, оно улетучилось, прежде чем томная волна захлестнула ее, и она не могла и не хотела ей противиться.

Рука Гранта уже расстегнула последние пуговицы и принялась вынимать одну за другой заколки из ее волос. Когда не осталось ни одной, они рассыпались, покрыв спину сверкающим каскадом. Грант повернул ее к себе, запустил пальцы в красно-золотые локоны и откинул назад ее голову, отыскивая мягкие губы. Элеонора обняла его за шею, ее пальцы впились в тонкую ткань кителя. Она ощутила нарастающую силу его желания и знала, как скоро в ней родится ответный порыв, который охватит каждую частичку ее тела. Его губы скользнули к нежной шее, потом за ухо. Элеонора не противилась, когда он спустил с ее плеч кружева, его поцелуй обжег ямку у горла, отодвинув прохладный медальон.

Она закрыла глаза, чувствуя как во сне, что он поднял ее и перенес на постель. Несколькими быстрыми движениями она сбросила с себя мешавшую ей одежду, ощутив прикосновение к коже теплого ночного воздуха. Ее обнаженное тело восторженно отозвалось на его ласку. Опустив ресницы, Элеонора ладонью гладила его грудь, покрывшуюся капельками пота, напрягшийся живот. Свежий запах прокаленной на солнце одежды и лавровишневой воды смешался с запахом горячих тел, тесно прижавшихся друг к другу.