— Пойдемте со мной. — Григорий пошел вперед, указывая своим ассистентам дорогу к операционной.

ГЛАВА 4

Там же. Реанимационная палата 26.02.1999 04:00

Она была прекрасна. Если не замечать зияющей раны на голове, то можно было подумать, что человек просто спит — мирно спит, прикрывшись простыней до подбородка. Ее лицо было так спокойно… Смотреть на это не было никаких сил. Григорий, весь испачканный кровью, сидел рядом с каталкой, на которой лежала Катя, и рыдал в голос, не стесняясь присутствующих. Отец Пантелеймон молча отмывал от крови операционный стол, только изредка прерывался, смотрел на плачущего Григория, качал головой и сосредоточенно продолжал свою работу. Виктор изумленно наблюдал за показаниями приборов — многочисленные трубки капельниц и провода опутывали прооперированную Лену. Она дышала, ее грудь мерно вздымалась под простыней. Были слышны всхлипывания Григория:

— Своими руками… Своими руками…

— У тебя золотые руки, Гриша, — отец Пантелеймон оставил свое занятие и с трудом разогнулся, — и золотое сердце. Ты сделал то, чем будут гордиться твои правнуки.

— Да, золотые руки. И этими руками я задушил жену и вырвал сердце любимой.

— Гриша, — отец Пантелеймон подошел к Григорию и встал перед ним, — прекрати, зачем ты губишь себя?

— Коллеги, — привлек их внимание Виктор, — послушайте, я боюсь в это поверить, но, похоже, у нас получилось — два хирурга и поп сделали невозможное! Поздравляю вас! Жаль, конференции в Европе нам не светят и наград нам не дождаться.

— Жизнь Лены — вот наша награда. — Отец Пантелеймон сурово посмотрел на говорившего.

— Да уж, натворили! — Григорий поднял голову. — Что у нас теперь есть: ребенок без матери, мать без ребенка, бандюга, который теперь получит по минимуму…

— Счастливый поп и безутешный душитель… — вставил Виктор.

— А также хирург непонятного пола, шантажом заполучивший чужую дочку.

— Ребята, прекратите, вам от Бога такой дар достался, вы только что чудо сотворили. Не надо, не пачкайтесь, посмотрите, какие они красивые — сестры Сальваторес, как они похожи друг на друга, враги в жизни — теперь навсегда вместе.

Григорий не смог этого вынести — он вновь зарыдал.

— Практически одно лицо! Нес! Нес! — Виктор радостно запрыгал по операционной, и остановился перед священником. — Падре, вы просто гений!

— Я не понимаю, — насупился отец Пантелеймон.

— Я за пару дней сделаю из Лены Катю и наоборот.

— Но зачем?

Григорий престал плакать и изумленно посмотрел на Виктора, тот продолжал:

— Коллега, как думаешь, с такой черепно-мозговой ей ведь сто проц обеспечена полная амнезия?

— Думаю, да. Железно.

— Кажется, я начинаю понимать, — сказал священник, — родных, кроме Павлова, у них не осталось.

Григорий поправил отца Пантелеймона:

— У Кати мама в Петелино.

— Только тело — разум навсегда ее покинул. Если Виктор сделает, как сказал, а после этой ночи я в это верю, мы сможем дать Лене вторую жизнь… Господи, прости! Конечно, не мы, конечно. Он нашими руками, вот в чем был Его замысел! Гриша — Анька получит маму, ты воспитаешь Катю из Лены, я знаю, какой ты терпеливый, заберешь ее в Москву, я все тылы здесь прикрою, с Валей поговорю — она верующая, скажем ей — не стали пересадку делать — побоялись.