Кейт наблюдала за тем, как один из полицейских открывает Афродите дверь. После этого она подняла с пола плащ и подошла к доктору Мори. Он сидел в кресле у окна и смотрел в ночь.

— Я понимаю, что это не совсем вовремя, — начала она, — но, думаю, вы понимаете, каковы последствия. Ваша лицензия…

— У вас есть номер моего юриста. Я послезавтра уезжаю, решайте все вопросы с ним.

Минут пять Адам сидел молча и наблюдал за хозяином квартиры. Наконец, Вивиан поднялся и приблизился к окну.

— Вам, наверное, доставляет удовольствие буравить взглядом мою спину? — спросил он. — Или приглашение убираться вас не касается?

— Я жду такси, доктор. Оно приедет через пятнадцать минут.

— Вы можете подождать на улице.

Адам подошел к нему и остановился на некотором расстоянии.

— Я думаю, что правда лучше лжи, доктор. Какой бы она ни была.

Вивиан повернулся к нему.

— Вы издеваетесь? Я только что узнал, что моя женщина жила со мной четыре года только из-за того, что меня было удобно использовать и о том, что она была беременна, но сделала аборт! Вам бы понравилась такая правда?! Моя жизнь — одна сплошная ложь! Мало того — еще и вы со своим спектаклем! Объясните мне хотя бы, как вы могли мне лгать и притворяться идиотом?!

Адам пожал плечами.

— Я не лгал. Вы интересный человек, доктор, и я ценю нашу дружбу. Вы ведь не думаете, что я делал это потому, что мне за это платили? Я бы не стал рассказывать чужому человеку свои тайны.

Вивиан подошел к столу и взял портсигар.

— Это вы про трогательную историю с Джеральдом? Хочется верить, что хотя бы это не ложь.

— Это не ложь, — кивнул Адам. — Я плохой актер.

— У вас прекрасные актерские способности, господин Фельдман. Хотя, конечно, они не идут ни в какое сравнение с актерскими способностями чужой женщины, с которой я все это время делил постель, свято полагая, что ей не безразличен! И даже — страшно подумать! — думал, что она выйдет за меня замуж!

Адам присел на подлокотник дивана.

— Я думаю, что вы неправы, — сказал он.

— Заткнитесь, — попросил его Вивиан. — Я будто вернулся в то время, когда не видел смысла в своей жизни и каждый день думал о том, что приду домой и перережу себе вены. Я даже знал, что резать надо не поперек, а вдоль. Чтобы уж наверняка. Только тогда в одной палате меня ждала женщина, которую я нашел на улице при смерти. И эта женщина дарила мне надежду на то, что все наладится. А теперь у меня нет ничего. Понимаете? Ничего!

— Вы неправы, доктор.

— Я же сказал вам: заткнитесь!

Адам молчал. Доктор Мори закурил и окинул взглядом гостиную.

— Если я вернусь, — сказал он, — то продам эту квартиру. Или просто отдам. Должен же я сделать в своей жизни хотя бы что-то полезное. Все тридцать четыре года я только и делал, что пробовал все наркотики, которые только существуют, спал с каждой встречной женщиной и боялся, что умру, если задумаюсь о смысле происходящего. А теперь… — Вивиан сделал пару глубоких затяжек и посмотрел в окно. — Мне плевать. В моем возрасте уже заводят семьи, детей. А что есть у меня? Работа. Мне все опротивело. Я опротивел сам себе.

Адам, который пять минут назад тоже успел закурить, поднялся, подошел к столу и стряхнул пепел в пепельницу.

— Я плохо умею утешать, доктор, — заговорил он. — И, если честно, с трудом представляю, какие слова принесут вам утешение.