Да и сам Адам за эти недели сдружился с доктором Мори. Вивиан был приятным собеседником, но предпочитал слушать, а не говорить. Адам, который, в свою очередь, не привык выступать в роли рассказчика, примерил на себя нехарактерное для него амплуа, и пришел к выводу, что оно ему нравится. Они с доктором могли обсуждать все темы на свете. Адаму пару раз приходила в голову мысль, что именно такого человека, как доктор Мори, он хотел бы видеть в качестве хорошего друга.

Что же мешало Адаму во всей этой истории? В Вивиане, несмотря на его привлекательную внешность, вежливость, прекрасное воспитание, интеллект и общительность было что-то настораживающее. Каждый раз, когда доктор сидел перед ним, положив ногу за ногу и сцепив пальцы на колене (Адам со временем перестал относиться к этой позе с отвращением), кивал его словам, улыбаясь (в такие моменты он имел привычку слегка прищуриваться, и тогда в уголках его глаз появлялись тонкие морщинки), Адаму казалось, что сейчас он задаст ему какой-то вопрос, и ответа на этот вопрос у него не будет. Или же будет — такой ответ, которым он и не рад был бы делиться… но доктору Мори он ответит. А потом произойдет что-то, о чем он, Адам, пожалеет, но пути к отступлению будут уже перекрыты.

В стенах больницы Адам провел чуть больше месяца. Обычно у него был очень напряженный график: он не только занимался писательским творчеством, но и преподавал в университете — читал лекции по писательскому мастерству и вел практический семинар для посещающих курс студентов. Между лекциями и семинарами Адаму нужно было находить время для того, чтобы встретиться с издателем и литературным агентом, причем последний любил иногда сделать ему «приятный сюрприз» — сообщить, что вечером будет встреча с читателями. В большинстве случаев сюрприз приходился некстати, ибо Адам имел привычку планировать свой день по минутам. Встречи проходили в дружеской атмосфере, а после них Адам чувствовал себя так, будто вокруг него собралась куча энергетических вампиров, и они высосали из него все силы. После встречи он должен был возвращаться домой и начинать «вторую смену» — он позволял себе проводить вечер без того, чтобы написать пять тысяч знаков, только в исключительных случаях. И на следующий день не вставал из-за компьютера до тех пор, пока не набирал в два раза больше — то есть, десять тысяч.

Первое время в больнице он не знал, чем себя занять, но через несколько дней подумал о том, что отдых придется кстати. И отдых на самом деле пошел ему на пользу — Адам не прикасался к рукописи две недели, и в голове появились свежие задумки для развития сюжета. Теперь ему не терпелось продолжить работу. Впрочем, была у него и другая мысль — он был бы рад, если бы доктор наказал ему провести еще пару дней в состоянии ленивца в спячке.

Доктор Мори сидел за рабочим столом и заполнял документы. Кабинет у Вивиана был небольшим и светлым, и первым, что бросалось в глаза, было отсутствие ненужных предметов. Продуманная до мелочей обстановка — вместительный шкаф с прозрачными дверцами, где лежали больничные карты, письменный стол, рабочее кресло и два кресла с другой стороны (для посетителей), в углу — журнальный столик и два удобных кресла, но уже не офисных, а «домашних».