|
Теперь эти двое волнами Энергий Должны управлять, подвергая народы Чуме или войнам. Достичь равновесий От мирных воздействий путем постепенным И с помощью станций - значительно легче... Они не способны идти по-другому, Поскольку боятся двумнения или Дележки энергий, которые взяли Путем беззаконья. И даже друг с другом Они договор заключить не сумели. Когда Безымянное я уничтожу И путь, наконец, отыщу для убийства, Я силу энергий своих переброшу, Смещу моих Ангелов, двух, что остались... И это - труда не потребует. Руки Мне новые будут нужны, чтобы волю Мою воплотить. Было б гибельно просто Убрать тех, кто может работать с волнами... Когда я добьюсь всего этого, сразу Я, мощь этих станций собрав воедино, ТЕБЯ ВОПЛОЩУ, О БЛАГАЯ НЕФИТА... ...Нефита плачет у моря: - Это невозможно! Этого никогда не будет! - и Принц-Который-был-Тысячей встает и протягивает руки. В облаке, парящем перед ним, возникает прозрачный силуэт женщины. Капельки лота усеивают его лоб, и образ Нефиты становится почти отчетливым. Он делает шаг, пытается обнять ее, но руки ловят только дым, и имя Принца, грозное имя Тот, бьется как рыдание в ушах Того-Кто-был-Тысячей... Затем он стоит совсем один, и волны одного моря плещут у его ног, а волны другого - перекатываются над Головой, и прозрачные звезды в небе - это рыбьи желудки, переваривающие рыбью пищу. Глаза его увлажняются, а губы шепчут проклятья, ибо он понимает - еще немного, и Нефита сама освободит себя. Навсегда... Он зовет ее, но нет ответа, нет даже отклика эха. Теперь он знает, что Безымянное умрет. Он бросает камень в океан, и камень не возвращается. Скрестив руки. Принц исчезает. Отпечатки ног расплываются на песке. Пронзительно кричат морские птицы, и неуклюжая рептилия поднимает зеленую голову над волнами, качает длинной шеей и погружается в океан. МАРАЧЕК Взгляните теперь на Цитадель Марачека, что в сердце Средних Миров... Она мертвая. Все здесь мертвое. Сюда Принц-Который-когда-то-был-Богом приходит часто: здесь никто не мешает ему размышлять о многом. На Марачеке нет океанов. Осталось лишь несколько ключей, солоноватых и пахнущих псиной. Солнце его - крошечная красноватая звезда, давно уставшая светить, слишком высокомерная или слишком ленивая, чтобы однажды стать новой и умереть во вспышке славы - она льет свой бессильный свет, и уродливые каменные глыбы отбрасывают синеватые тени на оранжево-серые пески, бесконечно перебираемые ветрами; звезды над Марачеком можно видеть даже в полдень, а вечером они достигают яркости неоновых ламп над открытыми всем ветрам равнинами; Марачек - плоский мир, но воздушные потоки переделывают его бесплодную поверхность дважды в день, пытаясь достичь совершенства, нагромождая и разбрасывая горы песка и все тоньше и тоньше перемалывая его зерна - так что пыль утра и сумерек весь день висит желтоватым туманом, и оттого с любой стороны Марачек кажется тусклым глазом, подернутым зыбкой пеленой; ветер превращает горы в равнины, воздвигает и разрушает скалы, бесконечно зарывая все и раскапывая. |
