Он садится на самый ближний к двери стул. Я пристраиваюсь на углу дивана, а Коул остается стоять у выхода. Заметив, что дядя Арни то и дело посматривает в его сторону, я взглядом указываю Коулу на место возле себя. Он подчиняется с по-прежнему смущенным видом: явно ощущает мое облегчение и в то же время тревогу.

Дядя Арни расслабляется и переходит к делу:

– Итак, Синтия сказала, у тебя проблемы, и тебе прямо сейчас нужны пять кусков.

Я киваю и невольно смотрю на принесенную им черную докторскую сумку. Что там? Деньги, оружие или?..

– Еще она сказала, что ты отказалась объяснять, зачем тебе деньги. Но мне-то скажешь?

Он впивается своими черными проницательными глазами в мое лицо, и я киваю. Конечно, скажу.

– Мою мать похитили. Не знаю, кто именно, но они требуют солидный выкуп.

Арни вытаскивает из кармана сигару и вопросительно приподнимает бровь. Я киваю:

– Да, пожалуйста.

Будто я могу что-то ему запретить.

Жду, пока он раскурит сигару.

– И ты собираешься заплатить. Разве это не рискованно?

Я поворачиваюсь к Коулу:

– Ты не мог бы принести мне стакан воды? Со льдом. Там оставалось в морозилке. Наколи немного.

Коул, кажется, хочет поспорить, но еще раз глянув на меня, склоняет голову и идет на кухню.

Ротштейн терпеливо ждет, попыхивая сигарой, словно мы тут мило беседуем. Вот только он без сомнения самый осторожный человек, которого я только встречала.

– Я не собираюсь просто отдавать им деньги, – тихо говорю ему. – Я пойду за ней.

Дяди Арни не меняет выражение лица – разве что глаза чуть прищуривает.

– Это разумно?

Шестое чувство подсказывает: от моего ответа зависит, оставит он мне сумку с деньгами или нет. Я склоняюсь к Арни:

– Никто не сможет лучше организовать ее побег. Я могу вскрыть замок, проникнуть почти куда угодно и выйти оттуда незамеченной, а еще очень, очень хорошо управляюсь с ножами.

Он моргает – единственное свидетельство удивления. Затем поднимается, будто что-то для себя решил, и я тоже встаю.

– Желаю удачи, – говорит. – Она тебе понадобится. Но надо обговорить несколько моментов.

Как раз в этот момент заходит Коул. Я механически беру у него стакан, но сама не отрываю взгляда от дяди Арни.

– Мои люди проверили периметр вокруг твоего дома. Мы не обнаружили никакой слежки, но это не значит, что позже она не появится. Синтия не пришла лично, потому что я ей запретил. Если что-то пойдет не так: она не при делах, и я никогда сюда не приходил.

Он буравит меня глазами, и я киваю, ощущая, как по спине прокатывается дрожь.

– Что ж, тогда мы все уладили.

Он идет к двери, оставив черную сумку у стула.

– Простите, вы забыли…

Я хватаю Коула за руку, призывая заткнуться. Он повинуется, хотя донельзя встревожен.

– Спасибо, мистер Ротштейн. – Я открываю дяде Арни дверь. Он надевает шляпу и выходит на площадку. – Но вы сказали, что хотите обговорить несколько моментов. А означили всего два.

Он оборачивается и дарит мне широкую улыбку:

– Если когда-нибудь устанешь от своих магических шоу – позвони мне. Ты стала бы чертовски полезным помощником в моем деле.

Затем касается полей шляпы и легко сбегает вниз, где его ждет один из подручных.

Я захлопываю дверь и прислоняюсь к ней, тяжело дыша.

– Что это было? – спрашивает Коул. – Кто этот человек, и почему он оставил сумку?

– Это дядя Синтии, глава одной из крупнейших криминальных организаций в стране. В сумке пять тысяч долларов.

Коул застывает с вытаращенными глазами. Затем пару раз сглатывает.

– Понятно.

Так я и думала.