|
Она не хотела, чтобы Марк или кто бы то ни было постоянно бросался к ней на помощь. Участливая забота так же разрушительна для независимости, как и давящая презрительность Джека. Карен должна научиться сама решать свои проблемы. Но ей следовало бы изложить это поучтивее, выразив признательность за намерения, если не за сами действия. Безрассудный романтический поступок как раз в духе Марка — не хладнокровного расчетливого политика, которым он стал, а донкихотствующего мальчишки, которого помнила Карен. Не может же он постоянно стоять на страже, должен же он хоть когда-нибудь спать! Наверное, сейчас он на улице, сидит в машине, изнемогает от жары и духоты. Он не уедет, как бы плохо с ним ни обошлись. Карен знала, что будет ворочаться полночи, осыпая себя упреками, если сейчас же все не уладит.
На улице было очень темно. Карен остановилась в нерешительности у калитки, разглядывая вереницу припаркованных машин. Наконец на противоположной стороне она увидела его — шевельнувшуюся тень, но пятно светлой рубашки и характерность движения не оставили никаких сомнений. Окликнув его, Карен шагнула на проезжую часть. Пройти между припаркованными машинами было очень трудно. Многие из них стояли буквально бампер к бамперу. Быстрым шагом Карен вышла из тени в полосу желтого света от фонаря и снова скрылась в тень и только тут нашла место, где можно было перейти улицу. Машину она в общем-то и не видела. С выключенными огнями та показалась лишь пятном более густой темноты, которое внезапно начало увеличиваться в размерах. Однако она ее услышала — визг покрышек, рев резко набиравшего обороты двигателя. Посредине улицы, которая в этом месте оказалась суженной до ширины одной полосы, Карен потеряла несколько жизненно важных секунд, решая, отступить или идти вперед. Раздался крик; затем, когда автомобиль уже навис над ней скалой, она оказалась сбита с ног и отброшена в сторону. Карен почувствовала боль от рук Марка, стиснувших ее; боль пронзила ее бедра, втиснутые в слишком маленькое пространство между стоящими вплотную машинами. Порыв жаркого воздуха ударил ей в лицо, взъерошив волосы. Затем не осталось ничего, кроме быстро затихающего звука двигателя и скорченного тела у ее ног. Карен потребовалось какое-то время на то, чтобы выбраться из узкого промежутка, где она была зажата между металлом и твердым пластиком. Склонившись над телом и ощупывая его непослушными онемевшими пальцами, она почувствовала липкую влагу крови и услышала кричавшую Черил, зовущую ее по имени.
— Как тебе угодно, — сказала Черил. — Это твое лицо. Точнее, то, что от него осталось. Ее бледность извиняла ее резкий тон. Неожиданно она тяжело опустилась, сев и подобрав под себя ноги. — Боже мой, я в жизни так не пугалась. Услышала визг покрышек, спустилась вниз, а дверь открыта и вас обоих нет... — Она закрыла лицо руками. Карен захотелось подойти к ней, постараться утешить, но она не могла шелохнуться. Казалось, воздух в комнате стал неестественно холодным; ей приходилось стискивать зубы, чтобы они не стучали. — Успокойся, — сказал Марк. — Никто не пострадал. Упав, я на секунду отключился и слегка ободрал лицо. Только и всего, могло бы быть хуже. «Могло бы быть хуже, если бы ты не бросился под машину». Эти слова уже сформировались в голове у Карен, но что-то забивало ей горло, мешая произнести их вслух. Черил отняла руки от лица. Она все еще была бледна, но уже овладела собой. — Пьяный водитель? — предположила она. — Возможно. — Марк хотел было пожать плечами, но вместо этого вздрогнул, пытаясь воссоздать картину пережитого. Упал он тяжело; завтра все тело должно быть в синяках и с болящими мышцами. — У него не горело освещение, — сказала Карен. Черил и Марк удивленно уставились на нее, словно это заговорил камень или стол. |
