— Да уж, конечно, бедную маленькую собачку! — воскликнула Рейчел. — Это же не собака, это же наполовину черт, наполовину — крокодил. Вы разве не берете его, мисс Карен? Возьмите, возьмите. У вас места живого не останется на ваших стройных ножках.

— Глупости. Он уже привык к Карен, и теперь он ее не тронет. Меня он, например, никогда не кусает.

— Это потому, что на вкус вы ему не нравитесь, — сказала Рейчел.

— Что это за манера разговаривать так со своим работодателем? — сказала миссис МакДугал, усмехаясь. — Быстро убирай все отсюда, или я заставлю тебя поехать со мной на Борнео.

— Это не угроза, это обещание, — мрачно сказала Рейчел. — Я еду с вами на Борнео. Вы думаете, что в джунглях вы сможете обойтись без кого-нибудь, кто бы о вас заботился? В таком случае вы как раз и есть та самая глупая старая дура, о которой мне говорили. В жизни никогда не слышала идеи более дикой, чем ваша.

Она взяла поднос и пошла из комнаты, тяжелой поступью сотрясая все вокруг.

— Я не могу позволить ей ехать со мной. Она слишком стара для этого, — сказала миссис МакДугал.

Карен подумала о том, что Рейчел должно быть около шестидесяти пяти, то есть лет на двадцать пять моложе миссис Мак. Она постаралась трезво оценить ситуацию и придумать убедительный аргумент, который бы миссис МакДугал приняла и отказалась от своих замыслов; но не сумела найти ни одного серьезного довода. Больше того, она была согласна с точкой зрения миссис Мак. Если пришло время покинуть этот мир, то лучше встретить смерть в джунглях, сидя на гну, чем дрожать, ожидая ее дома.

Александр, чувствуя запах сосисок, кружил по комнате, подняв голову. Один большой коричневый глаз уставился на Карен — она вздрогнула.

На улице слышался рев моторов многочисленных машин. Выхлопные газы и пыль, висевшие в воздухе, представляли очевидную угрозу для человека. Весь тротуар у кафе был усыпан пластиковыми упаковками и бумажными салфетками. Однако от плохой погоды была определенная польза: она удерживала пьяниц и продавцов, торгующих товаром вразнос вне улиц. Десять лет назад она любила Джорджтаун, восхищалась оживленностью его улиц — бары, торговцы, продающие дешевые золотые цепи недалеко от модных ювелирных магазинов; изысканные антикварные магазины, зажатые между аптеками и «Макдональдсом». Должно быть, сейчас она посмотрела на все другими глазами, потому что это место показалось ей кричаще безвкусным и непривлекательным.

Магазин Джули находился не на Висконсин, а на одной из прилегающих улиц. Витые чугунные виноградные лозы старинной работы обрамляли входную дверь, единственная витрина привлекала внимание прохожих несуразным подбором всякой всячины. Название заведения было написано золотыми буквами: «старые вещи». Так прямо и написано, никаких заглавных букв, просто два слова. Очень остроумно со стороны Джули. Такое название не требовало от посетителей абсолютно никаких знаний, им даже необязательно было понимать значение слова «антиквариат»; единственное, что от них требовалось, — это зайти, увидеть и купить.

Карен с удивлением обнаружила, что Джули по-новому оформила витрину. Диван в стиле Людовика XIV был покрыт нежным бархатным покрывалом. Поперек дивана с кажущейся небрежностью было разложено одно из лучших платьев: платье для чая эпохи короля Эдуарда из бледно-голубого муслина.