– И еще, – продолжала она, стараясь оставаться невозмутимо спокойной, – он хочет, чтобы все уладилось.

– Чтобы все уладилось прямо сейчас? – Эдвин холодно улыбнулся. – И зачем ему это надо?

– Не усложняй мою задачу. – Анна вздохнула и недовольно нахмурилась.

– А ты не разыгрывай из себя жертву, – прорычал он в ответ. Подобные вещи со мной не проходят.

Показалось, что он сейчас объяснит свои слова, но он отвернулся и лицо стало суровым.

– О Господи! – сказал он наконец. – По-моему, бессмысленно обсуждать все это. Ему хочется, чтобы мы все уладили, так почему бы нам не подчиниться? – Он улыбнулся какой-то неопределенной жесткой улыбкой. – По крайней мере, не сделать вид, что мы помирились?

Он кивнул на дверь. Анна повернулась и быстро зашагала по коридору и вверх по лестнице, с неприязнью слыша за спиной шаги.

После отъезда из Брайдвуд-хауса она тысячу раз проигрывала про себя варианты их встречи, но ни один даже отдаленно не напоминал происходящее. Оно было намного ужаснее всего, что только можно было вообразить. Совершенно естественно, что он злится, но Анна и не предполагала, что он так беспощаден в гневе. Пожалуй, единственное, в чем не ошиблась, что будет чувствовать себя несчастной, что ее по-прежнему отчаянно влечет к нему. Здесь я попала в точку, невесело подумалось ей.

Они подошли к спальне Джулиуса, и Эдвин наклонился и прошептал ей в самое ухо:

– Дорогая, постарайся, чтобы все было как можно более убедительно. Не хочу разыгрывать эту сцену еще раз. Хотя тебе это будет нетрудно, ведь лицемерие – твоя стихия. Знаю, приходилось сталкиваться с такими двуличными людьми.

– Не сомневаюсь, – ответила Анна совершенно спокойно, но ощущение было такое, словно в сердце всадили острый нож. – Ты же с ними одного поля ягода. – Прежде чем повернуться к двери, она взглянула на него. Казалось, Эдвин сейчас ударит, но она уже постучала, открыла дверь, и теперь на лице была улыбка, хотя и несколько натянутая.

Джулиус полулежал на подушках с выражением ожидания на лице.

– Наконец-то! – Голос был подозрительно веселым. – Я было решил, что ты снова сбежала.

– Отец, ты выглядишь значительно лучше, – сказал Эдвин, становясь рядом с Анной у постели, и Джулиус кивнул.

– Просто удивительно, что может сделать хороший человек лишь одним своим присутствием. Разве не так, сынок?

– О, да, – спокойно отозвался тот. «Удивительно»?! Речь шла о ней. И под словом «удивительно» имелось в виду что-то не особенно хорошее.

– Мне бы не хотелось расстраивать тебя, – проговорил Эдвин, – но между нами нет никаких разногласий, а посему это небольшое путешествие совершенно напрасно.

– Значит, смеешься над стариком, – проворчал Джулиус недовольно. – Над старым больным человеком.

– Ну ладно, будет. Что же ты хочешь от нас? – Джулиус помолчал, обдумывая вопрос, затем сказал слабым голосом:

– Вы, конечно, будете возражать, но я чувствую возникшую враждебность. Сначала мне казалось, что вы прекрасно поладите. Но вот вдруг моя дорогая медсестра уезжает, а ты бушуешь несколько недель кряду, перепугав всех нас. Мне кажется, здесь все просто, как дважды два.

Анна слабо улыбнулась, а Эдвин несколько нетерпеливо ответил:

– Хорошо. Мы успокоим тебя, если это так необходимо. – Он повернулся, и на нее словно налетел порыв холодного ветра. Анна, улыбнись и скажи моему папе, что он все это выдумал.

Она улыбнулась и сказала то, что от нее требовалось.