Перед дворцом аккуратные зеленые лужайки сбегали вниз к Темзе, главной дороге королевства, по которой день и ночь проходили суда. Величественный дворец растянулся на несколько акров, но за серыми стенами находилось бесконечное число темных внутренних дворов и запутанных переходов.

Здесь располагалось полторы тысячи людей, начиная от самой высокопоставленной знати и заканчивая кухонной прислугой. Многие придворные имели собственных слуг, и Андора с упавшим сердцем поняла, что ей придется научиться распознавать их разноцветные ливреи, чтобы определять, к чьей свите они принадлежат. Но в то же время их нельзя было путать с секретарями, столь же броско и ярко одетыми.

Она также узнала, что в услужении у королевы находятся еще около двадцати леди, не считая тех, с кем она уже познакомилась, и что большинство фрейлин было прислано ко двору их родителями для окончания образования.

Все здесь напоминало жизнь огромного города, только заключенного в одно обширное здание, и Андора понемногу уже начала ощущать те признаки ревности, вражды и междуусобиц, которые сами собой возникают среди людей, живущих в таком близком соседстве.

Те шесть фрейлин, с которыми Андора познакомилась вчера вечером, были добры и любезны, и она была благодарна им. Они показали ей, как делать реверанс. Попытались объяснить ей, каким образом она должна приветствовать разных представителей двора. Они также попытались рассказать ей краткие биографии наиболее важных людей, окружающих королеву, но на этом месте Андора закрыла руками уши и отказалась слушать.

Ей и так было достаточно трудно запомнить все, что от нее требовалось, чтобы еще вникать в готовые суждения фрейлин о тех, с кем ей пришлось бы столкнуться на службе у королевы.

И одну вещь она поняла слишком быстро — она была до отчаяния невежественна.

— Королева может с легкостью вести разговор на латыни, французском и итальянском, — говорила ей леди Говард. — Она также осведомлена обо всем, что происходит не только в нашем королевстве, но и во всей Европе. Если вы хотите доставить ей удовольствие, то должны узнать о войне в Нидерландах, странном поведении короля Франции и слабом здоровье ее величества королевы Испании.

— Но как можно узнать все эти вещи? — Андора была в замешательстве.

— Это сложно, — отвечала леди Говард, — но если вы прислушиваетесь к тому, что говорят джентльмены, то можете узнать достаточно много, чтобы склонить королеву к беседе.

Ее глаза блестели, когда она говорила это, и Андора начала думать, что, может быть, ее учеба будет не такой уж трудной, как она боялась вначале.

— У Андоры уже есть джентльмен, который расскажет ей последние новости в палате совета, — сказала поддразнивающе хорошенькая фрейлина из Йоркшира.

— О да, мы все видели, насколько внимателен вчера был лорд Мертон, — подтвердила Элизабет Саутвелл.

Андора почувствовала, что краснеет.

— Было очень любезно с его стороны поговорить со мной, когда я никого еще не знала, — сказала она сдержанно.

— Любезно! — воскликнула Мэри Рэдклиф. — Лорд Мертон не любезен! Да у него просто глаз наметан на хорошеньких девушек! Нет никакого сомнения, Андора, ты опасная соперница для нас!

Андора снова вспыхнула и попыталась переменить тему разговора, но они продолжали дразнить ее, когда в комнату вошел паж лорда Мертона, неся букет из бутонов роз.

— У него серьезные намерения, без сомнения! — воскликнула одна из девушек, когда Андора, пунцовая от смущения, ускользнула в свою спальню, пряча в руке записку, приложенную к цветам.

Оставшись одна, она развернула ее. Записка была короткой, всего несколько строк:

«Мое сердце не успокоится, пока я снова не увижу вас.