Я прикинул себе размеры среднего завода, там можно танковую дивизию спрятать, а не только двадцать уродов.

– Смотри, – он выдернул лист из самого низа стопки, на нём была схема. – Завод этот не имеет единой территории, не знаю, зачем, но его рассредоточили по большой площади. Вот эта часть, – он обвёл пальцем процентов восемьдесят, сейчас закрыта, там… короче, долго объяснять, но хода туда нет, ни для нас, ни для них. Проверить нужно только вот этот цех и прилегающую территорию. Это круг метров триста в диаметре. Не так уж много.

– Замечание, – я присмотрел к карте. – Карта плоская, а там ведь большие здания, несколько этажей. Так?

– Здание там одно, этаж, условно, тоже один. А то, что я сейчас изучаю, – это подземные коммуникации. – Он снова взял предыдущий лист и положил передо мной. – Вот это схема.

– А что мешает перейти по этим коммуникациям в оставшуюся часть завода?

– То, что завод бомбили. Бомбили бункерными бомбами, такими, которые как раз против убежищ. Вот здесь и здесь, – он поставил карандашом на длинных коридорах два крестика, прохода нет, теоретически можно прокопать, но слишком много сил потребуется.

– А этот? – я ткнул пальцем в ещё один коридор, более узкий, который находился чуть в стороне и тоже тянулся к основному массиву зданий.

– Этот расположен гораздо ниже других, он частично разрушен и затоплен.

– Допустим, – кивнул я.

– Сейчас я отправил разведку к цеху, посмотрят по верхам, выяснят, был ли там кто. Если был, дождёмся военных. Им проще будет, и нам за наводку что то перепадёт.

– Всё таки не могу понять ваших взаимоотношений с властью, – признался я. – Вы для них не враги, но и не друзья.

– Мы для них, – он вздохнул, – вооружённые бомжи. Юридического статуса нет, подчиняемся плохо, что то наподобие казацкой вольницы века этак шестнадцатого. С одной стороны, нас бы всех к ногтю прижать, с другой стороны, у них для этого руки коротки, выкурить нас из этого города можно только ковровыми бомбардировками, а разрушать город они не хотят. С третьей стороны, мы, какие бы ни были, приносим пользу, так уж вышло, что власть пока не может содержать на заражённой территории постоянные базы и поселения, поэтому вынуждена использовать нас. Хотя бы в качестве глаз и ушей.

– А конфликты случаются?

– Конкретно мы уживаемся мирно, и с властью, и между собой. Отдельные группировки не потому отдельные, что враждуют, а потому, что порознь выживать легче, да и полноценной крепости, что вместила бы всех, у нас не имеется. А так мы регулярно друг другу помогаем, обмениваемся полезными вещами и информацией.

– А что в других местах?

– В других всё хуже, где то уголовники власть захватили, где то вообще непонятная дичь творится. Изредка сюда банды заглядывают. Само собой, отлавливаем и нейтрализуем. Так что, для власти наличие тут лояльных и относительно законопослушных людей – большой плюс, видимо, поэтому и мирятся. Хотя, как по мне, лучше уже организовать рядом блокпост, а нас всех как то оформить и на довольствие поставить. Может, когда нибудь так и сделают.

– А на Большой земле что?

– А там всё плохо. Представь, чего стоит миллионы людей переправить в места, где ни жилья, ни производства. Выжили, конечно, надо отдать должное. Но теперь будут долго восстанавливаться. Опять же, климат потеплел, а значит, земля прокормит. Даже вечная мерзлота частично оттаяла, тайгу вырубают и распахивают. Попутно, раз уж рабочих рук стало много, стали новые производства строить. Ну и постепенно эти земли отвоёвывают, по километру в год – и то на пользу. Часть городов, что по границе обитаемых земель, уже восстановили, там, правда, вокруг построено плотное кольцо обороны, но люди живут.