— Дим, — Даша неправильно истолковала возникшую минипаузу, — я понимаю, он дурацкий и некрасивый, я сейчас сниму.

— Я сам, — прорычал Дима.

Скользнул руками ей за спину, и вот уже белье и рубашка полетели на пол. И он смог прикоснуться к ней по-настоящему. Он снова целовал ее, а его руки трогали, оглаживали, сжимали, пощипывали, теребили и делали прочие восхитительные вещи с ее грудью и сосками. Вещи, от которых ее тело, полностью отключившись от ее разума, перешло под управление его рук и губ.

Когда на смену Димкиным рукам пришли губы, Даша выгнулась так, что сползла на сиденье дивана. А когда он втянул ее сосок в рот…

— Ай!

— Что такое?

Даша потирала висок. От прикосновения его языка она изогнулась дугой так, что приложилась головой о кофейный столик.

Димка стремительно вскочил, сдернул Дашу за руку с дивана.

— Пойдем в кровать, солнышко!

Стоя рядом с кроватью, Даша начала торопливо расстегивать джинсы.

— Подожди, я помогу тебе, — Димины ладони легли на ее руки. Отвели в стороны. Он опустился на колени, помогая ей освободиться от джинсов и носков. Встал обратно на ноги. Они стояли рядом с кроватью, он — по-прежнему в штанах, на Даше остались только трусики. И Димка вдруг понял, счет идет уже не на минуты, на секунды. Прижал дрожащую ладонь к Дашиной щеке.

— Малыш, я так сильно тебя хочу. Я не могу больше ждать. Пожалуйста.

В ответ она прильнула к нему всем телом и прошептала прямо в ухо:

— Не надо ждать. Я вся твоя. Возьми меня. Пожалуйста.

Господибожемой, он никогда в жизни не испытывал такого острого наслаждения. Она была такой узкой, такой восхитительно тугой. И горячей. И очень-очень влажной. Созданной идеально для того, чтобы он был в ней. Двигался в ней. Раз, другой, Слепящая спираль наслаждения стремительно раскручивалась, выворачивая его наизнанку. Быстро, слишком быстро. Очень быстро. Быстрее Тихомиров кончал только один раз. В свой самый первый раз в жизни.

Ощущение реальности возвращалось постепенно, как зрение к человеку, перешедшему из ярко освещенного помещения в темное. Сначала он понял, что бессовестным образом валяется на Даше как на матрасе, попробовал приподняться на локте, но тело слушалось плохо. Затем пришло ощущение, что они оба невозможно мокрые. Все произошло так стремительно, что было непонятно, когда он успел так вспотеть, но факт. А ниже пояса они оба были все в Дашином…(как это называется, у Димки вылетело из головы)… соке? А ее щеки…

И тут Димка похолодел и внутренне сжался. Потому что понял, что влага на ее щеках — это слезы. «Скотина! Урод! Животное! — проклинал он себя. — У Даши был секс один раз в жизни, 12 лет назад. Ты все равно что девственницу взял. Тебе-то по кайфу, что она такая тугая и узкая. А ей каково? Господи, как же ей должно быть больно!»

Приподнявшись на локтях, попытался быстро, но аккуратно выйти из Даши. Ее руки, до этого расслаблено покоившиеся на его шее, внезапно напряглись, не давая ему двинуться с места.

— Только попробуй, — шепнула ему.

— Я же тяжелый.

— Нет.

— Тебе больно, — как же он себя ненавидел.

— Нет.

— Но ты плачешь, — теперь он вообще ни фига не понимал.

— Это не от боли.