— Дима, не говори так. Даже в шутку.

Какие тут шутки. Димка чертыхнулся, протянул руку, включил ночник. Даша сощурилась.

Все равно, ему надо видеть ее глаза!

— Дашуль, неужели ты не понимаешь, того, что мне совершенно очевидно. Это же я, — он замялся, но остановиться себе не позволил: — Я — тот знак, которого ты ждешь. Я посланник… — еще одна пауза. Как же трудно это говорить! — от твоего сына. Он простил тебя. Твое покаяние закончилось. Пришло время жить.

«И любить», — мысленно добавил он.

Даша смотрела на него. С выражением, смысл которого он не мог разгадать. Димка понял, что зря он все это сказал. Неправильно. Не так. И не давая себе времени на раздумья, выпалил:

— Ты права. Все не так. Никакой я не посланник. Просто, — голос его все-таки дрогнул, — я люблю тебя. Больше, чем мог себе это раньше представить. Ты мой свет. В тебе вся моя жизнь. Без тебя я никто. Я готов быть для тебя кем угодно: посланцем, знаком, другом, любовником, мужем. Только не отвергай меня. Пожалуйста, — последние слова он произнес уже шепотом, с умоляющими интонациями, которых так не хотел допускать.

Дашина рука обхватила его затылок, протянула к себе.

— Все ты врешь, Дима, — шепнула ему на ухо. — Ты посланник Сашин. Я это сердцем чувствую. Он простил меня. А ты, — она прерывисто вздохнула, — ты подарил мне жизнь. Ты представить не можешь, как я люблю тебя.

— Девочка моя, Дашенька, любимая, — оглохший от счастья Дима сцеловывал слезы с ее щек, — ты только не плачь больше. Я с тобой. Теперь все будет хорошо.

А потом он выключил свет, и они лежали в темноте, обнявшись, шепча друг другу нежности и признания, потому что никаких секретов между ними не осталось.

Если вы бывали в подобной ситуации, то понимаете, о чем идет речь. А если нет… что же, будем надеяться, что вам еще повезет. А пока, то, о чем шепчутся влюбленные, покажется вам сущим бредом.

И вообще, давайте оставим наших героев хотя бы ненадолго одних. Надо успеть хоть немного поспать. Ведь завтра им предстоит веселенькое утро.

Глава 14. Бодрое утро и горячий вечер

Звонок, раздавшийся в квартире Дмитрия утром, вызвал у того стойкое ощущение дежа вю. Повернулся на бок. Дежа вю испарилось. Потому что, в отличие от вчерашнего вечера, сегодня рядом с ним лежала Даша, его солнышко, его любимая, его будущая жена. И сладко спала, никак не реагируя на разрывающийся от натуги дверной звонок. «Крепко же я ее вчера умотал», — усмехнулся про себя Дима, спуская ноги с кровати на пол. Нащупал и подтянул к себе штаны. Надел, подумал, достал из шкафа футболку. Сомнений в том, кто это, у него не было. Теперь-то уж точно мать, больше некому.

Он уже был в дверях спальни, когда…

— Дима?

Улыбнулся, поворачиваясь. Господи, как же она хороша! Губки, припухшие после сна и, наверное, после его поцелуев. Волосы рассыпались по плечам. Руки прижимают одеяло к груди. И огромные-преогромные глаза, в которых застыл… ужас.

— Доброе утро, зайка!

— Дима, кто это? — в голосе такая же паника, как и глазах.

Димка пожал плечами.

— Мама.

— Как мама?! — ахнула Даша, прижав пальцы к губам. Одеяло упало вниз.

— Моя мама, — попытался успокоить Дима. «И как всегда, блин, не вовремя», — мысленно добавил, любуясь открывшимся видом.

Даша, заметив направление его взгляда, подхватила одеяло.

— Где моя одежда?

— Джинсы тут, — Димка пнул искомый предмет ногами.