- Замечательно, - сказал мужчина. - Замечательно.

  Наконец, фургон остановился, и она включила нейтральную передачу. Перед её глазами за ущельем было старое здание павильона. Заброшенная постройка, перекошенная от времени и эрозии, словно замёрзший пьяный, сидящий на краю земли, к которой и вёл этот мост. На глаз показалось, что до этого здания было расстояние в три или четыре футбольных поля.

  - Заглуши мотор, - приказал мужчина.

  Когда она это сделала, то мужчина протянул руку, достал ключи из замка зажигания и положил их в карман куртки.

  - Ты всё сделала превосходно, - сказал он, и затем он отвернулся: - Миро, - позвал он.

  Но Миро не ответил. Он слышал голос Арткина, словно откуда-то издалека. Он рассматривал кого-то из детей – мальчика. Мальчик был отдельно от других детей. Он лежал на сидении во всю его длину, словно спал. Но кожа на его лице была синего оттенка, словно кто-то шприцем ввёл в вены его лица синие чернила. Его грудь не увеличивалась и не уменьшалась – он не дышал.

  - Арткин, - крикнул Миро. Он был неспособен оторвать глаза от этого ребенка.

  - Что? - откликнулся Арткин. Его голос был остр и нетерпелив.

  Миро, наконец, перевёл взгляд на переднюю часть автобуса. Он подзывал Арткина. Вспышка раздражения пересекла лицо Арткина, когда он через проход направлялся к Миро. - Это – твоё время, - подойдя, сказал он.

  Миро показал рукой на мальчика.

  Арткин выругался на своём родном языке, это звучало мягко, какие-то древние слова тревоги и отвращения. Миро никогда не слышал таких слов от Арткина прежде. И Арткин действовал быстро, он ощупал грудь ребёнка в поисках признаков жизни, проверил пульс на хилом запястье, поднёс ухо к его губам. Ребёнок был неподвижен.

   - Что-то случилось? - спросила девушка, встревоженным голосом. - Одному из них плохо?

  - Осмотри других детей, - сказал Арткин юноше. - Все ли они в порядке? - а затем к девушке: - Сейчас, мисс.

  Миро быстро осмотрел детей. Кто-то из них просто пассивно сидел, кто-то  расслабился в полудрёме. Остальные спали: их глаза были закрыты, руки и ноги - расслаблены, кто-то негромко сопел, но выглядели они нормально. Все, казалось, регулярно дышали. Он сказал это Арткину, пытающемуся вернуть жизнь тому ребёнку. Он массажировал ему грудь, дышал ему в рот.

  Миро посмотрел на девушку. Она сидела на своём сидении, развернувшись к ним, и с предчувствием смотрела на Миро и Арткина. Миро ощутил возрастающий в нём гнев. Если бы ничего не случилось с этим ребёнком, то он уже выполнял бы свою миссию. Сначала, на месте водителя оказалась эта девушка, а теперь – задержка. Он почувствовал судороги у себя в животе. Ему только не хватало, чтобы его начало рвать прямо здесь в автобусе. Снова глядя на мертвого ребенка, он подумал о том, как быстро может наступить смерть. Он отвернулся, но синяя плоть и бездыханное тело осталось перед его глазами. Почему эта смерть так должна была его впечатлить? Он видел смерть страшнее и отвратительнее. Он вспомнил мужчину в Детройте, наложившего в штаны за момент до смерти, когда зловоние наполнило весь объём его машины.