|
Но этот ребенок казался беззащитным, и его смерть не имела смысла. Арткин собирался убить кого-нибудь из детей, если это будет необходимо, когда это повлияет на результат в лучшую сторону. Во-вторых: Арткин не любил неожиданных происшествий и незапланированных обстоятельств. Самое важное, что должно быть в каждой такой акции, как он говорил – предсказуемость результата, действие наверняка. И все неожиданности необходимо было свести к минимуму, и, что ещё лучше, чтобы их не было совсем.
- Миро, - сказал Арткин. - Подойди ближе. Девушка закричала снова: - Что происходит? Кому-то плохо? - Минуту, пожалуйста, - кинул Арткин девушке. И затем к Миро, не глядя на него. Он смотрел на мертвого ребенка и говорил шепотом: - Ребенок мёртв, Миро, и эту смерть нам надо брать в расчёт. Но мы можем её использовать в наших интересах. Смерть ребёнка может оказаться эффективней смерти девушки. Смерть ребенка потрясет их сильнее, и также покажет им, что мы не блефуем, что мы непреклонны. Он стоял и смотрел на Миро. - Нам придётся импровизировать, Миро. На данный момент, мы ничего не будем делать с этой девушкой, а лишь старательно за ней понаблюдаем. Я опасаюсь этих наркотиков. Они очень сильны, как видишь, сильнее, чем я мог предположить. Какое-то время я не буду раздавать конфеты. Нам не нужен автобус, полный мёртвых детей, чтобы бы весь план пошел коту под хвост. Для сделки с властями нам нужны живые дети. И мы ждем. Девушка поможет нам позаботиться о них и о том, чтобы они вели себя тихо. - Но… - начал протестовать Миро. Впервые у него была такая миссия, ставящая его на равных с Арткиным, и теперь она откладывалась. Он так долго готовился к этому моменту, затягивая пояс и ожидая в течение лет; и теперь всё было отложено, отсрочено или даже отменено. - У тебя ещё будет шанс, - любезно сказал Арткин. - Когда увидим, что наркотики перестают действовать, то мы снова раздадим им конфеты. Возможно, у этого ребёнка была аллергия или слабое сердце - что-то исключительное, - он посмотрел на девушку, продолжавшую пристально на них смотреть беспокойными глазами. - Она должна умереть, Миро. Она видела нас без масок. И ты увидишь, как она себя проявит. Но не сейчас, не сразу. Потерпи. В данный момент она полезнее для нас, пока жива. Миро согласился, он понял, что произошло. Он осознавал давние слова Арткина о том, что реализация плана – важнее всего остального, всего, что ещё может стать на пути к их цели. Без разработанного плана их действия теряли какой-либо смысл и не стоили ничего, даже выеденного яйца. - Теперь иди к ней и расскажи, что случилось. Объясни ей, что это был несчастный случай. Узнай, как её зовут и всё, что ты сможешь о ней узнать. Завоюй её доверие. Я буду занят другими вещами. Миро кивнул, он уже начал идти. - И надень маску. Пора. Сообщения уже разосланы, и мы можем ожидать ответных действий в любой момент.
Маска. Миро любил маску и ненавидел её. Фактически, это была не маска, а перешитый изношенный лыжный капюшон. Плотная материя изнутри была обшита каким-то искусственным материалом. В Америке умели шить одежду. Внутренняя обшивка сохраняла кожу прохладной и при этом впитывала пот. Маска держалась на пуговице под воротником куртки Миро, которая всегда была на нём, когда он выходил на подобные акции. Тёмно-коричневый материал, потайные карманы – очень большие, чтобы в них можно было взять как можно больше необходимого, и чтобы всё это совсем не мешало: швейцарский армейский нож, плоскогубцы, набор отверток и кобура для пистолета. Миро вытащил маску наружу, но решил поговорить с девушкой ещё до того, как он натянет её на голову. Хотя в маске ему подступиться к ней было бы легче. Иногда, когда на нём была эта маска, ему казалось, что он заключённый, запертый в тесный объём, и ему казалось, что окружающий его мир ему не принадлежит и доступен лишь через маленькие окна этой маски. |
