- Там, там, - мечтательно шептала ей Кет, увлечённая рассказом Миро. - Мальчик, прошедший через лагеря беженцев, без родителей, у него умер брат, его обучали насилию в подземной школе…

  Она думала о своей собственной жизни, спокойной, беспечной и сравнительно бессмысленной. На грани жалости к этому мальчику, она поняла, что их две жизни пересеклись здесь в автобусе, где жертвой была она, а не он. Жизнь подготовила его к этому моменту, а её – нет. Он был готов ранить и убивать, а она не была готова ни к чему. Конечно, ей не хватало храбрости. Но можно ли научиться храбрости? Храбрость должна быть внутренним качеством, твоей природой. «Где же моя храбрость?» - мрачно спросила себя Кет. - «Где же?»

  Вялый ребёнок. Кошмар закончился, и её лицо снова стало безмятежным. Несмотря на то, что в автобусе стало совсем жарко, прижав к себе ребёнка, Кет ощутила комфорт. Ей так была нужна мягкость и сердечность. Она закрыла глаза, и для неё было бы неплохо на мгновение забыться, оставить свои мысли, расслабиться.

  И, кажется, она на короткое время заснула, она ничего не чувствовала, время ненадолго остановилось, оторвав её от бытия здесь и сейчас. Когда её глаза открылись, на полу около неё сидел Миро.

  - Тебе нравится Элвис Пресли? - спросил он, его лицо было так близко, что она почувствовала запах его кисловатого дыхания.

  Вопрос был неожиданным, и она засмеялась. Смех был столь же незапланированным, как и икота.

  - Почему ты смеёшься? - он был серьёзен и не улыбался.

  - Извини. Не знаю. Ты меня удивил. - (Боже! Элвис Пресли!) - Да, мне нравится Элвис Пресли, - но на самом деле ей не было дела до Пресли; она ни любила его, ни ненавидела, он был где-то в прошлом, чем-то старым и забытым. Уже несколько лет его не было в живых. - Я даже не ожидала, что ты знаешь Элвиса Пресли.

  - В Америке я уже более трёх лет. У меня есть транзистор, но мне нельзя брать его с собой на такие акции. Ещё я люблю «Би-Джиз» и музыку диско.

  Он одёрнулся и резко отвернулся, будто он сказал уже слишком много. Кет смотрела, как он идёт в «хвост» автобуса. Ей было любопытно. Он мог небрежно рассказать ей о том, как он может голыми руками причинить человеку боль, но он смутился, говоря о том, что он любит Пресли и «Би-Джиз».

  Немного погодя она уложила ребенка на место и пошла через проход. Ей нужно было продолжить преследовать Миро. Ей нельзя было его потерять.

  Он сидел встревожено, как обычно. Он никогда и не расслаблялся, всегда наблюдал, всегда был начеку.

  Она села рядом на впереди стоящее сидение, убрав ноги с прохода и ощупывая пальцами ноги ключ в её кроссовке. «Продолжай с ним говорить», - сказала она себе. - «Продолжай с ним говорить».

  - Если вы с братом блуждали по лагерям без кого-либо, то кто позаботился о вас, то как вы тогда окончили школу?

  Он не сказал ничего, не среагировал, будто она обращалась не к нему.

  Она сама прислушалась к тишине, удалившись от слабых звуков спящих детей и их шевеления, ставших настолько знакомыми и родными, как и звук её собственного дыхания. Внешний мир был где-то очень далеко.

  - Арткин, - наконец, проговорил Миро. - Арткин нашел нас в лагере и отвёл в школу.

  - Сколько вам тогда было?

  Он снова колебался. Мог ли он всё это ей сказать? Никогда прежде он об этом не говорил. И сколько ему лет? Он не мог точно определить свой возраст. В лагере ему написали дату рождения, и это было выбрано, чтобы хоть как-то походило на его вес и рост. Так же и Эниэл.

  Теперь ему стукнуло шестнадцать, хотя могло быть и пятнадцать, и семнадцать.