— Увы, я была испытанием для вас, мадам. — Мартиника театрально вздохнула. — Я сей же час сниму с вас это бремя и брошусь в постель какого-нибудь скучного, обветшалого, старого аристократа.

При этих словах миссис Харрис рассмеялась.

— Мне становится жаль английских скучных, дряхлых аристократов, — заметила она. — Я вовсе не уверена, что они готовы к встрече с тобой. И приличные юные леди не говорят о постелях джентльменов, моя милая. Но ты ведь знала это, не так ли? Ты снова изводишь меня.

Ее ученица подмигнула.

— Oui, madame. Я знаю. На самом деле я знаю много такого, что не положено знать юной английской леди.

— И я благодарна тебе за то, что ты не стала делиться этим со своими одноклассницами, — со вздохом произнесла миссис Харрис. — Мартиника, дорогое дитя, ты мудра не по годам, словно старушка, — или нужное мне слово «опытна»? Нет, и это тоже не вполне подходит.

Мартиника рассмеялась.

— Это все мое сомнительное прошлое, не так ли, мадам? — спросила она. — Возможно, я просто видела чересчур многое в этом мире?

Миссис Харрис снова вздохнула, но не стала поправлять ее.

— Что ж, вернемся к более полезным вопросам, моя дорогая. Куда ты направишься отсюда? Ты остановишься в Лондоне?

— На время, — ответила девушка. — Мы с тетей Ксантией обзаведемся новым гардеробом.

— Как чудесно, — ответила миссис Харрис. — В письме твоего дяди говорилось, что вы должны отправиться куда-то на праздники.

Мартиника сморщила нос.

— Мы должны провести декабрь в Линкольншире с кузиной Ротуэлла, — призналась она. — Леди Шарп. Вы ее знаете?

Миссис Харрис покачала головой.

Мартиника пожала плечами.

— И я тоже нет, — проговорила она. — Но это ничего не значит. После Нового года мы вернемся в Лондон, чтобы ждать начала Сезона. Ротуэлл и тетя Ксантия купили дом — на Беркли-сквер, конечно же. Сахар и морские перевозки грузов, должно быть, приносят хорошие доходы в наши дни.

— Мартиника. — Миссис Харрис нахмурилась. — Леди никогда не обсуждает финансы своей семьи на публике.

Мартиника усмехнулась.

— Но мы же не на публике, мадам, — возразила она. — И это вовсе не секрет — то, что моя семья сделана из новых денег.

Миссис Харрис нахмурилась еще сильнее.

Мартиника изобразила подобающее раскаяние.

— Oui, madame, — серьезно проговорила она. — Вы можете полагаться на то, что я буду вести себя самым лучшим образом, когда войду в общество. Я скорее умру, чем позволю своему поведению дурно отразиться на вашей школе. На протяжении шести лет это место было моим домом, а вы — моей семьей. Я всегда помню об этом.

Миссис Харрис схватила обе ее руки и ободряюще сжала их.

— Спасибо, моя дорогая, — проговорила она. — Твое пребывание здесь и возможность увидеть, как ты выросла в такую прелестную леди, стали радостью для меня. Другие девочки научились ценить тебя, Мартиника. А теперь мой последний урок тебе: научись ценить себя.

Мартиника неотрывно смотрела на нее.

— Что вы имеете в виду, мадам?

Теперь миссис Харрис выглядела совершенно серьезной.

— Больше никаких шуток о твоей семье, — ответила она. — Никакого самоуничижительного юмора.